![[HOME]](/redesign/gerbik.gif)
За власть Советов.
ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ.
Возникновение большевистской организации в Елисаветграде.
Первое большевистское слово.
В годы империалистической войны в
Елисаветграде было полнейше-
политическое затишье. Одни из революционных работников были мобилие
зованы, другие выехали, революционные группы и кружки, которые здесь
существовали до войны, теперь распались.
Только после февральской революции, в середине марта, начинается
оформление социал-демократической партии. 28*) марта была об'явлена
предварительная запись в члены РСДРП в помещении вегетарианской
столовой по Ивановской улице, в доме Хороманского. В организационный
комитет соц.-дем. партии входили следующие товарищи: председатель—
Гайсинский и члены: Блюмкина, Янкелевич, Яновская, Теличко, Шканд,
В. Бондаренко и Иван Куропятный. „Бунд" в количестве не более 3-х
человек открыл запись в доме Островского, по Пашутинской улице. Тогда
же, приблизительно оформились и другие партии.
В социал-демократической партии, вскоре после ее организации, на-
чали появляться различные течения, как-то: оборонцы, интернационалисты,
„новожинененовцы", и наметилась также группа, которая сочувствовала
большевикам.
Но в те дни, это была слабенькая и малочисленная группа, без опыт-
ных руководителей, без связи с центром, без определенного знания боль-
шевистской программы и тактики. Самостоятельной работы среди рабочей
массы группа почти что не вела и на общем фоне политического под'ема
была даже мало заметна.
Впервые сильное, толковое и искреннее слово о большевизме рабочие
массы услышали от проезжающих с эшелонами большевиков.
Было это 7-го мая на Кавалерийском плацу, на митинге, организо-
ванном РСДРП. Здесь выступили проезжие большевики-матросы: Баранов
и Агапов. Они говорили против войны, высмеивали „оборонческую" поли-
тику, говорили о братании на фронте, о вожде большевиков тов. Ленине
и о руководимой им организации.
Им оппонировал меньшевик Шмойс. Он исключительно говорил о
большевиках и о Ленине, и говорил так, как писалось тогда о них во
всех буржуазных газетах, т. е., повторял все сплетни и клевету о шпио-
наже, пломбированном вагоне и прочее. Речь Шмойса была так грубо
враждебна, так явно питалась из буржуазных источников, что ее приш-
лось „поправлять", если можно так выразиться, самому председателю
соц.-дем. организации Гайсинскому. Этот последний понял, что нетактич-
ное выступление Шмойса может оттолкнуть от организации соц.-демокра-
тов и так малочисленную группу рабочих и поэтому постарался несколько
сгладить неудачное выступление своего соратника. Он более-менее серьезно
раз'яснил идейное расхождение между большевиками и меньшевиками.
После него выступил с докладом об Интернационале тов. Добромиль-
ский, из числа сочувствовавших большевикам. Он подробно останавли-
вался на позиции Ленина и большевиков в войне 1914 года, говорил о
цели приезда Ленина в Россию, о том, как боролись и борятся больше-
вики против войны.
Рабочих на митинге было много. Они внимательно слушали все речи.
В Елисаветграде, в то время, мало кто имел ясное представление о боль-
шевиках, а посему митинг 7-го мая можно считать началом раз'яснителъ-
ной кампании о большевиках и большевистской программе.
После митинга о большевиках начали говорить рабочие на заводах.
Находилось все больше сторонников большевистских лозунгов, брались
под сомнения те инсинуации, которые как из рога изобилия сыпались на
большевиков со страниц буржуазных газет.
На заводе Эльворти образовалось большевистское ядро вокруг трех
товарищей: Чернышева Михаила, Гуляницкого Трифона и Скульского Кон-
стантина. Сперва на собраниях рабочих, созываемых заводским комитетом,
эти первые рабочие—большевики не пользовались авторитетом, и бывали
даже такие собрания когда после их выступлений слышались крики:
„Долой". Но мало-по-малу рабочая масса классово-выраставшая, начала
относиться к ним иначе, и вскоре все три указанные выше товарища были
избраны в заводский комитет.
ботник из Петрограда тов. Закс (Гладнев), в лице которого группа боль-
шевиков приобрела достаточно опытного и политически грамотного руко-
водителя. Под его руководством группа начала оформляться организа-
ционно.
13-го сентября 1917 года на заседании организации РСДРП, тов.
Закс от имени группы большевиков заявил о том, что в Елисаветграде
образовалась фракция большевиков и требовал о предоставлении ей права
на автономное существование в пределах Елисаветградской организации.
Против фракции возражали лидеры меньшевиков Штамм и Гайсинский.
Они указывали, что выделение фракции поведет к расколу партии, а пар-
тия-де и сильна своим единством. Тем не менее голосованием принято бы-
ло предложение Игоря Тамма (интернационалиста), составленное в духе
компромисса, а также была выделена комиссия, которой поручено было вы-
работать детали взаимоотношений фракции и комитета РСДРП.
Но никаких деталей не пришлось вырабатывать. После первых же
заседаний комиссии, ее меньшевистское большинство так непримиримо себя
повело, что вместо соглашения вышел разрыв, и большевистской группе
было даже отказано в помещении. Тогда группа большевиков отбросила
всякую мысль о фракции и решила создать самостоятельную организацию.
В воскресенье, 17-го сентября было созвано первое организационное
собрание большевиков, на котором окончательно было постановлено соз-
дать самостоятельную организацию РСДРП (большевиков), стоящую на
почве решений 6-го с'езда, а также был избран партийный комитет. В
состав этого первого местного партийного комитета вошли: председа-
телем—С. М. Закс, товарищами председателя—Гуляницкий и Скульский,
секретарями—В. С. Завадовский и Г. Гриншпун, казначеями—Райский и
Горбаченко. Была избрана также комиссия по распространению литера-
туры в составе: Шехтера (Тукова) и сестер Каневских. Размер членских
взносов был установлен в размере 1% с получаемого жалования. После
закрытия собрания между присутствующими были собраны средства на наем
помещения (таковое и было нанято в здании Талмуд-Торы, где теперь
помещается Дом Рабочих Подростков).
Первое время в новой организации не было определенного идейного
единства. Особенно разногласица выявилась по вопросу об учредительном
собрании. Часть членов партии настолько горячо высказывалась за учре-
дительное собрание, что пришлось устраивать несколько специальных со-
беседований по этому вопросу. Одним из сторонников учредительного соб-
рания был т. Диковский и в дальнейшем, когда большевики разогнали
учредительное собрание в Петрограде, временно даже выступил из партии.
Тов. Диковский был активный работник, много сделавший для больше-
визирования рабочих, а позже, в период петлюровщины, он вновь вступил
в партию. Мы умышленно остановились на т. Диковском, чтобы охаракте-
ризовать те настроения, какие наблюдались тогда среди части больше-
вистской организации.
В дальнейшем единая идейная основа вскоре была усвоена и Ели-
саветградская партийная организация большевиков, оформившись органи-
зационно и укрепившись идейно, ринулась на ожесточенную борьбу с мень-
шевиками и правыми эсерами в Совет Рабочих и Солдатских Депутатов.
Активными членами партии в этот период, кроме вышеупомянутых,
по данным Истпарта были: Вл. Бондаренко и его жена Волкац, Пересунько,
Рыбальченко, Люся Дымченко, Вера Завадовская, Дашевская, Доценко
(убитый впоследствии деникинцами), Могилевский, Соловьева (безрукая),
Баранов, Белоконь (расстрелян бандитами), Ганенко, Гармурар, Козенко
Василий, Белаковская Маня, Белаковский Абрам, Лобанов и Лимба (латыш).
Каждый день приносил известия о новых событиях и по ним строилась и
местная партийная работа.
Революция шла вверх. Революционные массы, как море в бурю, время
от времени поднимались мощными, бурлящими валами. На этих валах
еле-еле носились уже „без руля и без ветрил" утлые меньшевистско-
эсэровские челны. Во главе революционного движения все крепче и крепче
становилась большевистская организация.
На последние числа октября в Петрограде собирали Всероссийский
С'езд Советов, против которого было все Временное Правительство. Мест-
ный Совет готовился также посылать туда депутатов.
По вопросу о наказе депутатам произошло первое серьезное сраже-
ние, данное большевиками.
В совете в то время боролись 4 основных течения: меньшевики с
лидерами Штаммом и Гайсинским, украинские социалисты, возглавляемые
Беланенко, эсеры с Сиротою и Шинделем во тлаве н большевики, воз-
главляемые рабочими завода Эльворти: Гуляницким, Скульским и Черны-
шевым, а также и двумя товарищами, приехавшими из центра: Заксом
(Гладнев) и Ю. Гольденбергом (Зорин). В общем большинство Совета было
меньшевистско-эсеровское и относилось к с'езду советов отрицательно.
Но высказываться об этом открыто уже было неудобно. Рабочая мас-
са и часть солдат местного гарнизона высказывались за с'езд.
Вот как образец, характерная резолюция 9-й автомобильной роты:
„Принимая во внимание, что грядущий Всероссийский С'езд Советов Ра-
бочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов, будет являться важнейшим
шагом к выяснению нашего внутреннего политического положения и, счи-
тая, что этот с'езд должен будет открыть новую эпоху в нашей государ-
ственной жизни, мы, солдаты 9-ой автороты, постановили: требовать от
Елисаветградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов обязательной
посылки делегатов на с'езд и поручаем нашим представителям голосовать
за этого кандидата, который будет мужественно отстаивать немедленную
передачу власти в руки Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских
Депутатов".
Подобные резолюции сколько повлияли на тактику меньшевиков и
они на заседании Совета от 14-го октября начали вилять. Лидер мень-
шевиков Штамм на заседании Совета высказался за посылку делегатов.
Он явно рассчитывал, что его выберут на с'езд и он там заявит, что сим-
патии Елисаветградского Совета не на стороне большевиков, не за власть
советов, но в то же время самым фактом поездки можно было-бы избегнуть
недовольства рабочей и солдатской массы.
Штамм предложил сразу же приступить к выборам. Тогда тов. Гом-
берг, от имени большевистской фракции Совета выступил с горячей речью,
в которой указал, что мало выбрать депутатов, надо дать им определен-
ный наказ и инструкцию, Он сказал: „С'езд собирается в тот момент,
когда России грозит гибель, когда грозит гибель всем завоеваниям рево-
люции, когда Петроград собираются сдать немцам. Рабочие и солдаты по-
ставлены будут в необходимость совершить акт, который не совершают
не будучи пропитаны революционным чутьем,—придется поставить вопрос
о передаче власти тем органам, которые выведут Россию из этого па-
губного положения. Пока Советы власти не получат, правящие классы
будут бороться, преследуя свои цели".
Так говорил т. Гомберг в своей большой блестящей речи от имени
фракции большевиков и останавливался, кроме вопроса о власти, еще на
вопросах о земле, о производстве, о политике мира, о голоде и мире.
„Выход один, закончил Гомберг, вся власть рабочим, солдатам и
крестьянам. Не должно быть места заводчикам, фабрикантам и прочим
угнетателям".
Большевиками в виде наказа делегатам была предложена следующая
резолюция: „Елисаветградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов
выбирает делегатов на Всероссийский С'езд Советов, руководствуясь сле-
дующими положениями: Революционная Россия в опасности; ее революцион-
ная армия и флот выбивается из последних сил, производство рушится,
голод наступает. Необходимо всемерное напряжение всех революционных
сил для того, чтобы спасти завоевания революции. С этой целью надо не-
медленно расторгнуть царские тайные договоры, об'явить демократические
условия мира, предложить перемирие на всех фронтах. Необходима немед-
ленная передача всех помещичьих земель крестьянским комитетам. Необхо-
дим рабочий контроль над производством, государственный контроль над
солдатскими бианками и всеобщая трудовая повинность... Констатируя
неотложность всех вышеуказанных мер, Елисаветградский Совет Рабочих и
Крестьянских Депутатов находит, что единственной гарантией проведения
в жизнь всех этих мероприятий, может явиться только правительство, вы-
шедшее из среды советов и контролируемое таковыми".
Так смело и определенно в Совете большевики еще не говорили и,
естественно, что после речи т. Гомберга и резолюции поднялись страст-
ные споры. Против большевиков выступили, сперва Тягай, правый эсер и
лидер меньшевиков Штамм. Они говорили, что власть советов—это первый
шаг, а дальше последует второй,—вся власть большевикам. Штамм обвинял
большевиков в том, что они играют на инстинктах рабочих со своим во-
просом о рабочем контроле над производством и что Совет этот пункт
встретил сочувственно по недоразумению. Штамм предсказал даже, что в
дальнейшем рабочий контроль приведет к переходу заводов к рабочим, а
такая форма социализма близка к анархизму, причем подкрепил это ут-
верждение примером, как в Харькове, в результате рабочего контроля, на
одном из заводов, пришлось упразднить директора, который не хотел под-
чиняться контролю, рабочие взяли завод в свои руки, получили деньги из
банка и т. д.. Эсеры и интернационалисты не возражали против резолюции,
но и не соглашались всецело с нею. Их лидер Шиндель заявил:—вопрос о
передаче власти стоит перед нами лишь теоретически, мы не понимаем от
кого, от какого революционного центра идет требование передачи власти
и каким образом это будет сделано. За резолюцию выступили украинские
эсеры, но они преследовали свои цели, они готовились к захвату власти,
думая использовать разногласия в Совете.
Тем не менее меньшевистско-эсеровское большинство так яростно
ополчилось против резолюции, что фракция большевиков сняла свою резо-
люцию с голосования и удалилась с собрания. Меньшевики и эсеры внесли
тогда свою резолюцию, но она провалилась, так как украинцы воздержа-
лись от голосования, а посему делегаты остались без наказа. Тайной бал-
лотировкой избраны были на с'езд левый эсер Журбинский и меньшевик
Штамм. Фракция большевиков послала своего делегата Гуляницкого.
Это было первое серьезное выступление большевиков в Совете, ко-
торое открыло собою период ожесточенной борьбы внутри Совета, закон-
чившейся полной победой большевиков.
большевистской организации, плоха ли была связь с центром, но в во-
просе о переходе власти к Советам, лидеры проявили некоторую неуве-
ренность. Характерно, что члены партии из рядовых резко и прямоли-
нейно поставили вопрос о передаче власти Совету.
Октябрьскому перевороту было посвящено заседание местного Совета
от 27 октября 1917 года. Меньшевик Глейзер, докладывавший о перево-
роте, предложил резолюцию протеста против вооруженного захвата власти
в Петрограде. Ее горячо поддерживали эсеры, называвшие большевиков
„захватчиками, предателями родины" и тому подобными „милыми" наз-
ваниями. Тягай от имени правых эсеров призывал оказывать содействие
войсковым организациям в ликвидации большевистского мятежа, напоми-
ная об огромной ответственности перед будущим поколением, об учреди-
тельном собрании, которое может оказаться сорванным из-за большевиков.
После них выступил с речью тов. Закс. Он предостерегал Совет
от скоропалительного осуждения переворота, а предлагал либо признать
власть Советов, либо воздержаться от вынесения какой либо определен-
ной резолюции. Но другие члены большевистской фракции, выступавшие
после т. Закса, требовали безоговорочного и немедленного признания
власти Советов.
Это заседание также кончается демонстративным уходом большевиков,
так как Совет не дает закончить внеочередное заявление т. Заксу. Тов.
Закс взял слово для внеочередного заявления и начал читать статью с
перевороте из газеты „Известия Московского Совета". Его прерывают и
баллотировкой заставляют прекратить чтение.
Меньшевики и эсеры проводят свою резолюцию протеста против пе-
реворота при 58—за и 22 воздержавшихся.
31 октября созвано было экстренное собрание Совета по случаю
возвращения делегатов со Всероссийского С'езда Советов в Петрограде.
Журбинский в своем докладе о с'езде высказался в пользу переворота.
Он сказал: „Быть может, представители партии и ошиблись, но сотни ты-
сяч трудящегося революционного населения ошибиться не могли".
Штамм же, в своем слове, назвал Петроградское восстание „дворцо-
вым переворотом" а С'езд Советов—„частным совещанием" большевиков.
Наряду с резолюциями интернационалистов и меньшевиков, больше-
вики предложили следующую резолюцию: Совет считает заседавший
25 и 26-го октября в Петрограде С'езд Советов законно состоявшимся.
Совет считает, что следует приветствовать передачу всей власти в Рос-
сийской республике в руки Советов и их революционных комитетов от
рабочих, солдат и крестьян. Елисаветградский Совет приветствует создан-
ную С'ездом власть Народных Комиссаров и считает ее единственно за-
конной до Учредительного Собрания.
рому: все тот же был Совет с меньшевистскими и эсеровскими лидерами
во главе, все также заседала так называемая, „демократическая" город-
ская дума, все также власть считалась в руках представителей Времен-
ного Правительства.
Но за внешней, оффициальной стороной, скрывалась трухлявеющая
сущность. Наступала агония, последние судорожные движения дряхлевшего
соглашательства. В сознании рабочих и солдатских масс все больше про-
никали идеи классовой борьбы и представление о большевиках, как о
партии, которая руководит этой борьбой. Это давало возможность больше-
викам, как мы видели, все решительнее и решительнее напирать на мень-
шевистско-эсеровское большинство в Совете. С другой стороны на Совет
напирали украинцы, которые стремились обеспечить власть в Елисавет-
граде за Центральной Радой, об'явившей к тому времени себя высшим
краевым органом. Вопрос о признании Центральной Рады был поставлен
в Совете на заседании 4-го ноября. В своем докладе о Раде, украинский
представитель Оконенко пытался искать поддержки у большевиков, напо-
миная, что украинский с'езд в Киеве постановил не посылать солдат про-
тив большевиков. Большевики выступили против признания Рады краевым
органом власти и указывали, что разрешение вопроса о федеративном
строе является правом Учредительного Собрания. Резолюция украинцев
была провалена и они демонстративно покинули собрание.
В городе назревала угроза вооруженного восстания, - только остава-
лось невыясненным, кто будет возглавлять выступление: большевики или
местные сторонники Центральной Рады. Эти последние имели в своем
распоряжении вооруженных гайдамак и командиров, бывших членами Со-
вета, как например Акацатов, украинский эсер, начальник юнкерского
училища.
21 ноября к нам в город приехал тов. Зиновьев и читал лекции в
городском театре об Октябрьском перевороте, а 25-го, с его участием, со-
стоялось заседание местного Совета Рабочих Депутатов, на котором во
всю ширину встал вопрос об организации Советской власти в Елисавет-
граде. Собрание длилось 12 часов: с 7 часов вечера до 7 часов утра и
было очень бурным.
Началось с того, что заседание открылось без большевиков, которые
в это время совещались. Тов. Закс по этому поводу заявил протест. Даль-
ше он решительно предложил, чтобы немедленно был поставлен вопрос о
передаче власти Совету. Меньшевики и правые эсеры не соглашались.
Начался ряд внеочередных заявлений присутствовавших гостей, членов
Петроградского и Минского Военно-Революционных Комитетов, а также
членов Ревкомов Балтийского и Черноморского флотов. Они удивлялись
равнодушному отношению Елисаветграда к современным событиям. Они
говорили, что Елисаветград напоминает какой-то остров на бурном океане,
и от имени революционных масс Петрограда, армии и флота призывали
взять власть в руки рабочих. Тов. Скульский, который председательство-
вал на собрании, отказался тогда от председательствования и фракция
большевиков постановила выйти из состава Исполнительного Комитета,
В зале поднялся невообразимый шум. Тов. Зиновьев пытался несколько
раз говорить, но его из—за шума небыло слышно. Наконец несколько на-
чинает утихать. Слово предоставляется т. Зиновьеву.
„Вот товарищи,—говорит он,—ваше возбужденное состояние ясно
свидетельствует об одном, что здесь долго и искусственно задерживался
напор революционных сил. Гони природу в дверь, а она влетит в окно".
Тов. Зиновьев предлагает выбрать председателем левого эсера
Журбинского и приступить к обсуждению вопроса о передаче власти Со-
ветам, „но если этот вопрос будет отвергнут,—предупреждает он,—то
большевики обратятся с воззванием к гарнизону"
В ответ на это заявление меньшевики и эсеры демонстративно про-
водят в председатели представителя гарнизона, начальника Кавалерийской
школы, украинского эсера Акацатова.
Начинается заседание. Зачитывается воззвание временного совета
Народных Комиссаров в Херсоне и приступают к обсуждению вопроса
послать-ли делегатов на с'езд в Херсон.
Снова столкновение. Все фракции высказались за посылку делегатов
с решающим голосом, только фракция большевиков заявила, что делегатам
надо дать такой наказ, что если на с'езде большинство представителей будет
от земств и дум, то делегаты должны иметь только совещательный голос, а
если большинство представителей будет от Советов,—то решающий.
Предоставляется слово по 20 минут для фракционных ораторов,
чтобы они могли высказаться по 3-м вопросам, которые будут обсуждаться
на с'езде: 1) о текущем моменте, 2) об отношении к Центральной Раде и
3) об отношении к Рабоче-Крестьянскому Правительству.
От фракции большевиков выступает т. Зиновьев. „Еще в начале ре-
волюции,—сказал он,—вопрос о революции стоял так: или власть Советов
или коалиция. Последняя взяла верх и пережила все стадии вплоть до
однородно-социалистической. Но мы предлагали ее месяца полтора-два
тому назад и это было отвергнуто. И вот, теперь нам предлагают блок с
народными социалистами, этими кадетами второй марки. Нам задают гроз-
ные вопросы об Учредительном Собрании, но где вы были, когда разгоняли
Калужский Совет. Вы полагаете, что Учредительным Собранием должны
упраздниться Советы, а мы говорим, что от постановлений, которое выне-
сет Учредительное Собрание, до проведения их в жизнь далеко, затем и
нужны Советы, чтобы быть на страже".
В своем слове коснулся тов. Зиновьев и об отношении к Централь-
ной Раде. Он сказал: „Украинцы не должны забывать нашей позиции в
украинском вопросе. Мы с вами, мы поддерживаем все ваши законные
требования. Но мы спрашиваем, почему украинцы не признают власти
10
Советов, которые не имеют совершенно буржуазии. В Раде 47 представителей
от буржуазии, в этом ее слабость. Вы,— обращается он к украинцам,
должны вместе с нами поддерживать Центральную Советскую Власть. Вы
должны сказать, что во всей России вся власть должна быть советская".
В общем заседание кончается не совсем удачно для большевиков.
Но это была последняя призрачная победа меньшевистско-эсеровских лиде-
ров в Совете. Именно лидеров, потому, что после этого заседания многие
члены Совета стают на точку зрения власти Советов.
ностью и симпатиями. Это обстоятельство и позволяет большевикам все
увереннее и увереннее наступать на соглашательский Совет. Но для углуб-
ленной, постоянной работы среди крестьянства времени не оставалось.
Революция на селе разворачивалась. Массы революционизировались все
больше и больше. Можно даже сказать, что революция на селе принимала
большевистский характер, усваивала большевистские лозунги и осуществляла
их, но все это полусознательно, без надлежащего руководства. О больше-
виках же, как о политической партии, селянство имело весьма слабое пред-
ставление.
6-го декабря 1917 года в Елисаветграде открывается уездный кре-
стьянский с'езд под председательством эсера Лагутты, Мелешко и Колес-
нйченко были товарищами председателя, Илларион Компаниец (эсер), Чер-
ниенко и Нестеренко (украинские эсеры)—секретарями.
Здесь впервые селянские представители ознакомились с большевиками
и с большевистскими взглядами на земельный вопрос.
Начался с'езд докладом тов. Бонцаревича, недавно возвратившегося
со Всероссийского С'езда Крестьянскик Депутатов. Он резко критиковал
в своем докладе бывшее коалиционное правительство и старый Централь-
ный Совет Рабочих и Крестьянских Депутатов. Он сказал: „С Кишкиными
и Бурышкиными можно, а с большевиками нельзя?... Где же правда? В
Петрограде рабочие получают по четверти фунта хлеба в день, но они
знают, что виноваты в этом не Народные Комиссары, а те саботажники,
которые не исполняют их приказа".
Такого рода заявления вряд ли могли нравиться эсерам, и они со
всем пылом обрушились на большевиков. Из успевшего уже устареть хла-
ма на свет были выволочены грязные сплетни: снова склонялось слово
„шпион", Ленина сравнивали со Столыпиным, а сам председатель с'езда
пролил слезу по поводу того, что кадетская партия об'явлена была вне закона.
После выступлений эсеров, начали говорить большевики. „Вы 8 ме-
сяцев толковали о земле—говорит тов. Гуляницкий—обращаясь к эсерам,
но вы ее крестьянам не дали. Вы ввели смертную казнь. Для вас Учре-
дительное Собрание—святое, но и для нас оно будет святым, если там не
будет помещиков. Вы говорите, что нет власти. Власть есть, на нее пре-
тендует Рада. Пусть Рада, но в ней должны быть только рабочие, кре-
стьяне и солдаты Украины. Раньше надо признать власть Петрограда, а
потом Рады".
Тов. Козенко (большевик) сказал, что крестьян сюда собрали не для
того, чтобы закреплять революцию, а для басен. „Необходимо,—заканчи-
вает Козенко,—организовать твердую власть рабочих, крестьян и солдат".
Совершенно неожиданным для эсеров был доклад эсера Иллариона
Компанийца по земельному вопросу. Он начал свой доклад с того, что
говорит: „Декрет Ленина о земле вполне выражает крестьянские идеалы".
Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Аплодисменты на
скамьях большевиков. Полная растерянность и возмущение среди эсеров.
Тут поспешили вмешаться украинцы и искуссно повернули с'езд на
национальный вопрос. Им удалось провести резолюцию, в которой
с'езд признал Центральную Раду, как орган власти на Украине, а также
и то, что Елисаветградский уезд входит в состав „Единой, неделимой
Украины, составляющей часть Российской Федеративной Республики".
Но не в этой резолюции—значение с'езда, а в том, что здесь впервые
был раз'яснен декрет Ленина о земле и вызвал к себе сочувственное от-
ношение со стороны крестьянства. Здесь были подорваны те устои, на ко-
торых строили свое политическое благополучие эсеры, мнившие себя пол-
ными выразителями крестьянства.
моменты высшего напряжения партийной борьбы, определившие собою на-
чало победы большевиков.
Резолюции пишутся еще старыми словами, в старых выражениях,
большевистская партия еще как будто терпит поражение за поражением.
Но побеждать уже становится все труднее и труднее, ряды „верных" ре-
деют, а победные кличи меньшевистско-эсеровской трубы звучат уныло...
Это уж победа на бумаге; это последние судорожные попытки мень-
шевистско-эсеровских лидеров спасти положение и, как всегда так бывает,
безрезультатные. Последующие события послужили сему подтверждением.
есть собственно, существовал еще Комиссар Временного Правительства,
он даже издавал распоряжения, канцелярии работали и писали. Но никто
уже распоряжений Комиссара не исполнял, авторитета никакого власть не
имела и „поддержать авторитет" вооруженной силой она не могла, так
как таковой уже не было. Кроме того, Совет заметно полевел, меньшевик
Штамм как-то на заседании даже язвительно заметил, что все сидящие
в Исполкоме становятся большевиками.
В такой обстановке собрался Совет 9 декабря. Большевики катего-
рически ставят вопрос о власти. Тов. Чернышев, от имени большевиков,
так и заявляет, что надо сегодня же избрать Военно-Революционный
Комитет.
За организацию власти высказались и представители других партий.
но они по разному на нее, эту новую власть, рассчитывали. Советская
власть только до Учредительного Собрания, так думали эсеры и интерна-
ционалисты. Меньшевики, ставшие на точку зрения советской власти,
понимали ее лишь как власть для установления порядка и думали, что
она будет конструироваться из представителей Совета, думы и земства.
Такими, например, мнил себе Советы меньшевик Гайсинский. Лидеры
сторонников Центральной Рады имели свои рассчеты на разношерстный
состав Совета, думая, при нужде расположить его к Центральной Раде. Из
за этого не было возможности сговориться. Резолюция, внесенная интерна-
ционалистами, которую поддержали левые эсеры и большевики, собрала
76 голосов, а резолюция, предложенная меньшевиками и украинцами—74.
Вопрос поэтому остался открытым и был перенесен на следующее
заседание.
Но следующее заседание старого Совета уже не состоялось. Ждать
его было совершенно бесполезно, и 21 декабря 1917 года 54-мя членами
старого Совета и беспартийными рабочими был организован новый Совет
Рабочих Депутатов. Накануне выбора этого Совета, большевики, интерна-
ционалисты и левые эсеры выдвигали идею об образовании рабочей секции
при Совете. Против этого были меньшевики и правые эсеры. Но когда
21-го декабря был поставлен вопрос об организации самостоятельного ра-
бочего Совета, меньшевики уже соглашались на образование рабочей
секции. Это случилось потому, что к этому времени на заводах интелли-
гентам меньшевикам уже не доверяли, но события опередили меньшевиков.
Необходимо было организовывать не подведомственную Совету секцию, а
самостоятельный орган, которому надо было выполнить ряд задач, невы-
полнимых в Совете с влиянием меньшевистской идеологии. Задачи свои
этот новый Совет определил так: организация военно-революционного
комитета и красной гвардии, регулирование и контроль над производством
и организация вокруг себя рабочих масс.
В президиум Совета вошли: Паволоцкий, Шканд, Гуляницкий и Те-
личко, а членами Исполнительного Комитета были избраны: Чернышев,
Скульский, Дьячков, Николаев, Ягода, Могилевский, Велоконь, Гессен,
Гремлюк, Федоров, Спренжен, Рыбальченко, Кочерещенко, Щерба и Збе-
шинский.
20 декабря новый Совет постановил предложить всем организациям,
входившим в старый Совет, отозвать из него своих представителей.
Этого можно было уже не делать, так как старый Совет фактически
к этому времени прекратил свое существование.
1918 года в Военно-Революционный Комитет, от имени которого и об'яв-
лено было в приказе по уезду, что власть перешла в руки Совета Рабо-
чих и Крестьянских депутатов. В воззвании, выпущенном тогда же, насе-
ление призывалось к спокойствию и воспрещались самовольные аресты.
Помещался Военно-Революционный Комитет в здании Кавалерийского учи-
лища. Здесь же издавался и „Бюллетень Елисаветградского Военно-Револю-
ционного Комитета".
Связь с уездом была налажена очень быстро. С разных сторон на-
чали поступать приветствия Елисаветградскому В.-Р. Комитету. Из Ново-
украинки была прислана следующая телеграмма: „20 января. Елисавет-
градскому Военно-Революционному Комитету. Новоукраинское общее со-
брание рабочих и крестьян приветствует В.-Р. Комитет и обещает ему
полную поддержку. Просим дальнейших распоряжений и раз'яснений.
Председатель Щербак".
С'езд солдат Братской волости телеграфировал: „С'езд солдат Брат-
ской волости, состоявшийся 19 января, постановил горячо приветствовать
переход власти к Совету Р. К. С. депутатов. Приветствуем наших лучших
борцов за свободу, равенство и братство"
По прямому проводу Бобринец говорил 19 января: „Бобринецкий
Военно-Революционный Комитет приветствует образование Военно-Рево-
люционного Комитета в Елисаветграде и обещает ему полную поддержку".
Приказом Военно-Революционного Комитета от 19-го января состав
Ревкома был расширен. Кроме вошедших туда членов Исполнительного
Комитета, назначено было еще несколько комиссаров. Комиссаром почты
и телеграфа назначен был Гилев, комиссаром железнодорожной линии от
станции Шестаковка до станции Знаменка—Компаниец, комиссаром по
борьбе с безработицей—Шиндель. В число членов Ревкома был принят
делегированный железнодорожниками Цукунфт. 26-го января партийный
комитет большевистской организации послал для усиления работы Ревкома
членов партии: В. Бондаренко, Г. Кочерещенко, Божора и Сидоренко, ко-
торые были введены в Ревком.
Революционному Комитету, с первых же дней его организации при-
шлось готовиться к серьезной работе и борьбе. Худо было то, что слу-
жащие учреждений сабботировали, и выделенным товарищам трудно было
с ними работать. Но главная угроза Ревкому шла со стороны гайдамаков,
которые энергично готовились к вооруженному выступлению и аресту
большевистского Ревкома. Гайдамаки были сравнительно хорошо органи-
зованы и вооружены.
весьма важным и экстренным. Собственно, частично,, Красная Гвардия
была создана еще до организации Ревкома из членов партии и из части
беспартийных рабочих на заводе, бывшем Эльворти. Эти красногвардейцы
были разбиты на десятки и сотни. Каждая группа имела свой пункт. Рабо-
чие охотно записывались в Красную Гвардию, особенно после заговора
Корнилова. Но пока что этим солдатам революции не хватало одного, са-
мого главного,—вооружения.
Совершенно случайно, оружие удалось добыть. 20-го января 1918 г.
в субботу, рабочие, как всегда, закончили работу в 2 часа дня, остался
на работе один только литейный цех. Член партии т. Гуляницкий из двора
литейного цеха случайно заметил, что с линии железной дороги бегут
мальчишки и тащат винтовки, патроны, гранаты и даже музыкальные ин-
струменты. Он спросил мальчишек, где они все это берут, они ответили:
на вокзале, на 5-ом пути стоит целый поезд, брошенный солдатами и пол-
ный оружия и боевых припасов. Тов. Гуляницкий сейчас вызвал Скуль-
ского и Чернышева, отправился с ними на вокзал и здесь отыскал бро-
шенный поезд. Под угрозой револьвера, машинист подал поезд к завод-
ской рампе, а уж здесь ждали его литейщики, которые выгрузили мигом
все оружие и отнесли его в бывшую столовую, а два трехдюймовые орудия
поставили во дворе завода около ворот, которые выходят к заводскому
театру.
Таким образом явилась возможность вооружить, и этим самым окон-
чательно оформить Красную „Гвардию. Партийный Комитет поручил на
заводе быв. Эльворти члену завкома тов. Бондаренко произвести добавоч-
ную вербовку. Из каждого цеха выделена была комиссия, которая прове-
ряла списки желающих вступить в Красную Гвардию. От каждого вступаю-
щего требовалось поручительство не менее 3-х человек. Такая строгая
проверка вступающих была необходима для того, чтобы обеспечить
Красную Гвардию от ненадежного элемента.
Вербовка прошла не без вмешательства меньшевиков и эсеров. Они
запугивали рабочих тем, что Ревком никем не признан, и не может быть
признан как власть, что ему не долго придется существовать, а другая-де
власть будет преследовать тех рабочих, которые были в Красной Гвардии.
Однако, несмотря на эту агитацию, на призыв большевистской организа-
ции откликнулось свыше 600 рабочих. Из них, в первый день было ото-
брано 75 человек и отправлено в распоряжение Ревкома, а остальным за-
писавшимся об'явлено, что в случае надобности их вызовут особо.
26-го января, в 5 часов вечера, в помещении Кавалерийского учили-
ща, состоялось общее собрание членов партии. После обсуждения всех
вопросов, связанных с организацией Красной Гвардии, на партийное за-
седание были допущены рабочие, которые вместе со всеми партийцами
выбрали штаб Красной Гвардии. Туда вошли: Волков Сергей, Крадожон,
Возный, Божор и Гуляницкий. Начальником Красной Гвардии был выде-
лен Чернышев.
Красной Гвардии, можно считать и началом вооруженного выступления,
боевым крещением только-что организованных отрядов. Этой-же ночью по
городу раз'езжали вооруженные патрули, а отряды также были наготове,
так как стало известно, что Украинская Рада готовит нападение на Ревком.
С гайдамаками, которые все время бряцали оружием и угрожали
Ревкому, решено было покончить. 27-го и 28-го января Ревком энергично
готовился к наступлению. На станции все время проходили эшелоны, и
Ревком зорко следил за тем, чтобы обеспечить себя с этой стороны, вы-
провожая как можно скорее на Знаменку ненадежные части. В воскре-
сенье 28-го января прибыл на станцию 657 Прутский полк, весь команд-
ный состав, которого был большевистский. Ревком вступил с ним в пере-
говоры о том, чтобы полк помог ему обезоружить гайдамаков. Прутский
лолк охотно согласился.
В 6 часов 15 минут раздался первый выстрел. В полном вооружении
отряды партийцев и Красной Гвардии, под начальством Гуляницкого, Чер-
нышева и других членов Ревкома, а вместе с ними Прутский полк и 9-ая
автомобильная рота, обступили бывшее гарнизонное собрание, которое по-
мещалось в одном из корпусов Кавалерийского училища, тут-же по сосед-
ству с Ревкомом. В гарнизонном собрании находился штаб гайдамаков.
Гайдамаки встретили наступавших стрельбой из помещения и неко-
торое время пробовали обороняться. В конце концов они были выбиты и
начали с боем отступать к Большой улице (ныне ул. К. Маркса).
Пока происходил бой в центральной части города, часть красногвар-
дейцев на лошадях и автомобилях двинулась кружным путем к бывшему
Дворянскому Собранию, где в то время заседала Украинская Рада. Поме-
щение было оцеплено и все члены Рады арестованы. Их под сильным
конвоем отправили в Военно-Революционный Комитет.
В то же время на помощь отступившим к мосту по Большой улице
гайдамакам подоспел свежий отряд во главе с Князевым. Этот отряд
помещался в Пушкинском училище и двинулся, как только ему дали знать,
что гайдамаки отступают и им надо помочь. Красногвардейцы вынуждены
были отступить к Кавалерийскому училищу. Гайдамаки-же в свою очередь
укрепились в Пушкинском училище.
29-го января красногвардейцы и отряд бывшей тогда в городе анар-
хистки Маруси Никифоровой*) с пулеметами и бронированным автомобилем
двинулись к Пушкинскому училищу. Был оцеплен весь район. Готовились
к серьезному бою. Но, к счастью, большинство гайдамак за ночь разбежа-
лось, а незначительная часть оставшихся немножко постреляла и сдалась.
Так, 29 января 1918 года можно считать днем, когда, после дол-
гой и упорной борьбы во всех ее видах, в Елисаветграде была установ-
лена Советская власть.
Фото - Исполком Совета Рабочих Депутатов,
избранный 21-го декабря 1917 г.
Фото - Активные участники октябрьского переворота, не вошедшие в Исполком Совета
хами, бурлящие изнутри.
У нас на заводе б. Эльворти началось со слухов о голодном бунте
в Петрограде. Слухи шли дальше: говорилось о том, что на улицах Пет-
рограда идут бои, что свергнуто старое правительство, что власть пере,
дана Думе. Но говорилось все это с опаской, пониженным голосом как
что-то очень страшное, о чем развязывать языка нельзя...
Ничего достоверно мы не знали. Центральных газет не было, а
местная газета ничего о перевороте не писала.
Совершенно случайно на завод попала Екатеринославская газета и
из нее, мы, наконец, узнали, что слухи действительно правдивы, что в
России революция, что старого правительства уже нет.
Эта весть облетела весь завод. В кровельном цеху собрался рабочий
актив, который решил послать делегацию к местным властям—узнать
определенно о том, в каком положении сейчас дела.
Делегация направилась в Городскую Думу, но тут ей ничего нового
не сказали и велели быть спокойными. Делегация тогда направилась пря-
мо к полицмейстеру Веришко за об'яснениями. Веришко был поражен,
растерялся (он, вероятно решил, что пришли уже его арестовывать), он об'яс-
нил делегации, что ничего не знает больше, чем мы знаем и сплавил нас
поскорее к своему помощнику Романовскому.
Этот последний оказался потверже своего начальника.
— Вас провоцируют,—твердо и решительно заявил он. В Петрограде
и Москве голодные бунты, вызванные временным недостатком хлеба, ника-
кой революции нет и быть не может.
Но через несколько часов мы читали в специально выпущенном бюл-
летене о том, что старое правительство свергнуто, что сформировалось
новое правительство, что Николай отрекся от престола...
В 2 часа дня на заводе был устроен обще-заводский митинг, на ко-
тором был прочитан бюллетень. Крики: „Ура! Долой царя!... Нам не надо
кровопийцев!"—Все время прерывали чтение. Но на лицах черносотенцев,
а их было не мало на нашем заводе, видна была угрюмая печаль.
Отшумели первые дни. Начала строиться жизнь по новому. Были
избраны заводские комитеты, а по цехам—цеховые старосты. Начались
выборы в так называемую „демократическую" городскую думу. Приступил
к работе Совет рабочих депутатов.
Председателем первого Совета был тов. Талалаев (тогда эсер, ныне
коммунист). Большинство в нем принадлежало правым эсерам и эсдекам
меньшевикам.
Поскольку мне помнится, первым деловым вопросом, был вопрос о
том, что делать с полицией. Левая часть Совета настаивала, чтобы поли-
цию распустить совершенно, заменив ее рабочими. Меньшевистско-эсеров-
ское большинство настаивало лишь на частичном разоружении полиции,
с оставлением большей ее части на службе. Окончательного решения не
добились и вопрос был передан на заводы. Рабочая масса единодушно
потребовала, чтобы вся полиция, от полицмейстера до последнего городо-
вого, была снята.
Так и сделали. Вместо старой полиции приступили к организации
милиции из рабочих. Начальниками ее также были рабочие, а к ним в
помощь выделены были юристы из числа присяжных поверенных. Одно-
временно было разоружено и жандармское управление. Архив был весь
просмотрен и часть его передана в комиссию для установления личности
провокаторов.
Несколько позже, по распоряжению Совета был арестован бывший
пристав Гаробурда. Вокруг Гаробурды начала организовываться кучка тем-
ных личностей и, когда об этом стало известно Совету, мне и тов. Спрен-
жену было поручено его арестовать. К нам присоединился и тов. Ульянов.
Втроем мы обошли несколько квартир, пока наконец нашли Гаробурду в
доме Самотовкина. Здесь мы его арестовали, а затем привели в управление
милиции. Толпа, собравшаяся около управления хотела с ним расправиться,
но мы этого не допустили. По распоряжению воинского начальника—пол-
ковника Владимирова он был направлен в Екатеринослав, в маршевую роту.
Когда его отправляли на станцию, то рабочие хотели его убить, но был
вызван отряд юнкеров, под охраной которых он был отправлен из Ели-
саветграда.
В дальнейшем главное внимание Совета было направлено на улажи-
вание конфликтов на почве продовольственной. Рабочие были недовольны
тем, что уменьшается количество товаров на рынке и что цены на них
лихорадочно взвинчиваются. Волновались и солдатки, требовавшие выпла-
ты им жалованья и пенсии. Совету приходилось их успокаивать, при чем
это было далеко не легкое дело. Бывало так, что солдатки основательно
таки трепали представителей Совета, как это было например, с товари-
щами Журбинским и Сонником.
Мы сказали выше, что все внимание Совета было направлено на
улаживание конфликтов. Здесь приходится сказать, что это улаживание
редко приводило к более или менее реальным результатам. Меньшевики и
эсеры любили говорить, а надо было действовать.
В городе держалось крепкое монархическое гнездо—юнкерское учи-
лище. Три сотни прекрасно вооруженных юнкеров, в большинстве сыновей
богатых помещиков и дворян, нового правительства не признавали. Здесь
ежедневно пелось „боже царя храни", отсюда раздавались угрозы по ад-
ресу рабочих и крестьян. Здесь же держалась связь с Корниловым
и готовилась ему помощь. Три громадных корпуса, ярко светившиеся по
ночам, наполненные и постоянно охраняемые вооруженными людьми,—
напоминали настойчиво об угрозе молодой революции. Об этом же говорил
и один из юнкеров в президиуме Совета. Этот юнкер (не помню его фа-
милии) сочувствовал революции, приходил в Совет и предупреждал об
опасности. Вскоре начальство училища об этом узнало и исключило не-
сколько юнкеров, в том числе и того, который приходил к нам в Совет,
как элемент „неблагонадежный".
С юнкерским училищем что-то надо было делать, но Совет не знал
и боялся что либо предпринимать. Начальник школы, он же начальник
гарнизона, генерал Савельев, и почти все офицерство школы, держало
себя вызывающе.
На 1-е мая 1917 года решено было устроить демонстрацию с уча-
стием гарнизона, а так как гарнизон Совету не подчинялся, а непосред-
ственно генералу Савельеву, то Совет поручил комиссии, в состав которой
входил и я, сговориться по этому вопросу с генералом Савельевым.
Начальник принял нас любезно и даже предложил нам чаю, от ко-
торого мы отказались. Когда мы об'яснили ему цель нашего прихода, он
сказал, что против демонстрации рабочих он не возражает, но об участии
гарнизона он подумает.
- Быть может, сказал дальше он, будет участвовать 154 дружина.
Что же касается юнкеров, то—они выйдут, если в демонстрации будут
участвовать только рабочие, а если будет участвовать все население го-
рода, в том числе и евреи, то он „за верных сынов родины не ручается,
может создаться конфликт и будут жертвы".
Дальше он заинтересовался планом шествия и, когда узнал, что ше-
ствие направляется в крепость к могилам павших борцов за революцию,
то решительно сказал: „Нет, мои орлы туда не пойдут". Так мы ничего
определенного и не-добились от генерала Савельева относительно участия
гарнизона в демонстрации.
Демонстрация 1-го мая была особенно многолюдная. Участвовали в
ней и воинские части (кроме юнкеров), которые вышли без приказа. Были
и юнкера, но не с нами, а скорее против нас. В полном вооружении, на
лошадях, они встретили шествие около Окружного Суда, пропустили его
мимо и ехали все время сзади. Они ожидали инцидента и были к нему
подготовлены. Не только сопровождавшие нас юнкера были вооружены,
как бы собираясь в бой, но из всех окон, и дверей Кавалерийской школы
торчали дула пулеметов. Но они вынуждены были разочароваться, демон-
страция прошла совершенно спокойно и никаких инцидентов не было.
Однако дальше с юнкерским училищем выходило совсем скверное
дело. Стало известно, что юнкерское училище держит связь с Корниловым,
и по распоряжению начальника гарнизона, караул, который несли на
станции дружинники из 154-ой дружины, заменен юнкерами.
Юнкера держали себя вызывающе и „нарывались" на скандалы. Од-
нажды такое их поведение послужило причиной события, весьма чреватого
последствиями для юнкеров.
Между рабочими и юнкерами на вокзале произошла ссора, кончив-
шаяся дракой. Немедленно была вызвана дружина для того, чтобы как-
нибудь успокоить юнкеров. Когда о событии на вокзале узнал генерал Са-
вельев, он сейчас же вызвал на вокзал 2 эскадрона юнкеров в пешем
площадку, а юнкера верхнюю часть Вокзальной улицы. Между ними на-
чалась перестрелка. Когда рабочие завода услыхали стрельбу, они бросили
работу и прибежали к вокзалу и вместе с дружинниками бросились на
юнкеров. Кое-как удалось успокоить обе стороны. Юнкера были разору-
жены и часть из них, именно тех, которые были в карауле и подняли
драку с рабочими, отправили в тюрьму.
Это происшествие послужило поводом к общему разоружению юнке-
ров и снятию генерала Савельева с должности начальника школы. Его
отправили яко-бы для ареста в ставку фронта, а на освободившееся место
назначили полковника Акацатова, преподавателя того же юнкерского учи-
лища, принадлежащего в то время к партии украинских эсеров. В скором
времени юнкера под разными предлогами раз'ехались и в школе осталось
только небольшое число обслуживающего персонала.
Разоружением юнкеров можно закончить первый, самый ранний пе-
риод революции, когда у нас в городе было уничтожено монархическое
гнездо и опасность каких либо с его стороны действий. Развитие револю-
ции вступает в новую полосу,—в полосу внутренней фракционной борьбы
в Совете и постепенного роста влияния большевистской организации за-
канчивающегося установлением в Елисаветграде Советской власти.
сравнительно с территорией прежнего уезда, расположены довольно раз-
личные по своему экономическому характеру поселения. В связи с этим
несколько разнились и события в них в первом году революции. Рабочий
поселок Знаменка и оживленный, торговый городок Бобринец приближа-
лись по характеру событий к Елисаветграду. На противоположном полюсе,
сонный, тихий городок Новомиргород принял резолюцию „согласно распо-
ряжения" без особенного интереса и волнений. В чисто Сельских мест-
ностях революция имела бурный характер, где, как например, в Глодоссах,
чуть ли не с первых дней начинается классовая борьба между различ-
ными социальными группами селянства.
Характерно то, что во всех этих местах нашего округа, решающее
влияние на ход событий имели солдаты, бывшие в отпуску или ушедшие
с фронта. Они были наиболее сознательным революционным элементом.
Неся в себе самую горячую ненависть к старому правительству, послав-
шему их на ненужную и непонятную бойню, эти солдаты прошли кое-
какую политическую школу на фронте. Большинство из них были
крайне революционно настроены и сочувствовали большевикам. Пребывая
на селе они сделались носителями идей большевистской революции.
ников, а в противовес ему образовалась группа, которая сочувствовала
большевизму. О большевизме эта группа имела очень туманное представ-
ление. Единственно, что твердо было усвоено, это лозунг „Долой войну."
Только после Харьковского с'езда железнодорожников, на котором было
40% большевиков, начинается идейное оформление Знаменской больше-
вистской группы. В августе-же приехал в Знаменку из Петрограда тов.
В. Алексеев, который стал руководителем большевистской организации,
которая с этого времени начинает расти количественно и определяться в
идейном отношении. Группа большевиков состояла из следующих товари-
щей: Назаренко, Величенко, Алексеев, Руднев и Г. Иваненко.
До Октябрьского переворота упорную борьбу пришлось вести с само-
стийниками, сторонниками Рады, которые всего яростнее нападали на
большевиков. Но, надо сказать, что самостийники имели очень малое ко-
личество сторонников в рабочей массе. Не пользовались они популяр-
ностью и вообще среди населения. Это показали выборы в Учредительное
Собрание, где большинство получили эсеры. Значительное количество го-
лосов было подано и за большевиков. Самостийники же заняли одно из
последних мест.
Опыт выборов в Учредительное Собрание, все растущее влияние
большевистской организации в рабочей массе позволяет ей (организации)
проявлять себя все решительней. В ноябре месяце в местном Совете груп-
па большевиков вносит предложение о роспуске Совета. Особенного со-
противления это предложение не вызвало и Совет был распущен. Новые
выборы в Совет дали большинство сочувствовавшее большевикам.
Так легко справиться со старым Советом удалось потому, что в
большинстве своем состоял он из интеллигенции и мало активных рабо-
чих и служащих. Совет был слишком оторван от рабочей массы, чтобы
быть способным на сопротивление. Правда, сейчас же после Октябрьского
переворота, местная интеллигенция пробовала протестовать и даже на одном
из об'единенных собраний всех организаций под влиянием „горячих речей"
и представителей интеллигенции была вынесена резолюция доверия Ке-
ренскому и не признания рабоче-крестьянского правительства. Но это
была последняя слабая вспышка, не имевшая никакого значения для даль-
нейших событий.
Итак без особенной борьбы мы имели новый Совет. Сейчас же был
избран Ревком, который забрал в свои руки власть как на поселке, так
и на транспорте.
Главнейшей нашей задачей была всемерная помощь красноармейским
эшелонам, которые двигались против наступавших немцев. В то же время
приходилось разоружать тех солдат, которые раз'езжались по домам. Это
было особенно трудно. Не раз солдаты из эшелонов пробовали грабить в
поселке. И если не было в Знаменке погромов и значительных грабежей,
то в этом, смело можно сказать,—заслуга Ревкома.
В таких условиях обходиться без специального вооруженного отряда
было в высшей степени трудно и мы приступили к организации такового.
Отряд был организован тов. Кондратьевым, совместно с военными работ-
никами товарищами Фуреным, Бадиным и Васильевым.
Обстановка в Знаменке к тому времени была боевая. Знаменка счи-
талась прифронтовой полосой, так как немцы двигались уже к Знаменке.
Из Зиновьевска к нам прибыл Полупанов со своим отрядом и взял в свои
руки власть. Перед уходом из Знаменки Полупанов хотел взорвать вокзал
и нам еле-еле удалось убедить его, что взрыв вокзала не остановит про-
тивника, а только возбудит против нас население и рабочих.
В 8 часов, 20 марта (по старому стилю) Ревком и некоторые члены
Исполкома эвакуировались, захватив с собою ценный груз в составе 26
вагонов, где было военное обмундирование, оружие и продовольствие. По-
следними того же числа отступили Назаренко и Кондратьев вместе с под-
рывной командой. При отступлении они взорвали несколько стрелок и
гидравлических колонок.
По пути в Россию Ревком принимал участие в разгрузке станции
Харьков, помогал разгрузке Славянска, снабжал угрожающие районы ору-
жием и продовольствием. Активная работа Знаменского Ревкома закончи-
лась в городе Аткарске, Саратовской губ., куда мы прибыли в июне мес.
1918 года и сдали остатки оружия и продовольствия Аткарскому Совдепу.
16 августа, согласно протокола № 16, Ревком постановил послать на
Украину для подпольной работы т. т. Назаренко, Кондратьева и Руднева.
Беличенко же и Алексееву предложено было переехать в Саратов, так
как возвращение их на Украину было бы для них опасно, в виду их осо-
бенно открытой революционной деятельности до эвакуации. Товарищи
Назаренко, Кондратьев и Руднев уехали в Знаменку и здесь руководили
подпольной работой, поддерживая все время связь с подпольными органи-
зациями Кременчуга, Полтавы, Харькова и Киева.
О том, что в России революция и что царь отказался от престола
я узнал от доктора Каминского. Он уже был назначен из уезда комисса-
ром города. Это было в воскресенье (точно число не помню).
Сперва я растерялся и не знал что делать. Побежал к полиции —
никого нет. Вошел в канцелярию—пусто хоть все уноси. Полиция разбе-
жалась. А из горожан никто кроме меня и доктора Каминского не знали
о перевороте. Тогда я побежал на базар, купил красной материи, как
сейчас помню,—на все деньги, что у меня были, собрал тут-же нескольких
рабочих и они, нацепивши красные ленточки, заняли посты. Так у нас в
Бобринце началась революция.
В этот-же день был арестован пристав Васильев. Он был посажен в
тот самый погреб, куда он сам сажал арестованных местных революцио-
неров. Через несколько дней пристава Васильева вместе с его сыном,
ярым черносотенцем, отправили в тюрьму.
По предписанию уездного комиссара был избран общегородской ко-
митет. В состав его вошли: доктор Неаполитанский, доктор Дубин, доктор
Каминский и нотариус Калужский,—от интеллигенции: Починюк, Перикалов
и я от рабочих; а остальные вошли от крестьян. Всех членов в комитете
было 30. Проработав месяц комитет уступил свое место новой „демокра-
тической" думе.
Мне, как председателю союза рабочих пришлось организовать Совет
Рабочих Депутатов, куда, кроме рабочих вошло много крестьян и солдат.
На первых порах Совет и дума слились как-бы в одно учреждение. Как
это ни странно, но одновременно с Советом и новой думой, существовала
и продолжала работать старая дума, которую в конце концов пришлось
разогнать.
Депутатов уже чувствовалось большевистское влияние. Хотя оффициально
большевистской организации и не было, но существовала группа, возглав-
ляемая Петром Ефимовичем Мельниченко, которая считала себя больше-
вистской, да и на деле проводила большевистскую линию.
Первым делом эта группа повела решительную борьбу с думой, в
которой засели представители помещиков и местной аристократии. Затем,
по инициативе и силами группы проведено было обложение буржуазии и
взято было имущество у помещиков и кулаков на учет.
Большую работу большевистской группе пришлось проделать в период
выборов в Учредительное Собрание. Нам удалось добиться того, что бед-
нейшая часть населения голосовала за список большевиков. После разгона
Учредительного Собрания группа проводила кампанию по выборам на с'езды
Советов, уездный и губернский.
К этому-же времени относится и оформление группы большевиков в
оффициальную организацию. Это произошло вскоре после того, как был
организован Ревком. Часть членов Ревкома—большевистская инициативная
группа во главе с П. Е. Мельниченко выпустила воззвание, в котором
извещалось, что рабочие, работницы и беднейшие крестьяне, желающие
вступить в большевистскую партию, должны явиться к 4 часам дня в по-
мещение иллюзиона б. Торбина.
Желающих вступить в партию явилось 95 человек. Каждый, прихо-
дивший в зал собрания получал партийную карточку за подписью предсе-
дателя П. Мельниченко и секретаря Куртова.
На повестке дня стоял доклад о международном и внутреннем поло-
жении и о связи с Елисаветградской партийной организацией. Для этой
последней цели на данном-же собрании были выбраны делегаты на пар-
тийную конференцию в г. Елисаветграде.
Местной организации не пришлось однако приняться за серьезную
работу, так как скоро немцы и гайдамаки пришли в Бобринец, часть чле-
нов партии была арестована и препровождена в Елисаветградскую тюрьму.
котором предложили населению выбрать Революционный Комитет. Ревком
был избран и в его состав вошли: Удовиченко Григорий, Пугач Тимофей,
Савинский—рабочий с завода, Иванов—плотник и еще 2 человека, фами-
лии которых не помню. Но этот Ревком просуществовал всего 10 дней.
6-го января из Елисаветграда прибыла сотня гайдамаков, под коман-
дой, если не ошибаюсь, Дмитрия Вербицкого, и весь состав Ревкома был
арестован. Лишь после настоятельных требований и протестов со стороны
крестьянства, фронтовиков и рабочих, удалось добиться освобождения чле-
нов Ревкома из под ареста. Гайдамак в Бобринец вызвал голова думы
Грудницкий, специально для ареста Ревкома, который он называл бандой
бунтовщиков.
Несмотря на арест первого Ревкома, через неделю, а именно: 12-го
января, было организовано собрание из представителей крестьянства, сол-
дат, рабочих, общей сложностью, до 60 человек, которое выделило новый
Ревком*) в составе 6 членов Союза, в него вошли: Мельников Леонтий—пред-
седателем Ревкома, Петровский Константин—секретарем, Мельниченко Петр
—заведующим продовольственным отделом, Берлин, Митрян, Щербина, (а
после его отказа—Куртьев Кирилл)—членами. На следующий день Ревком
издал воззвание, в котором население оповещалось, что Ревком ставит
целью—борьбу за власть Советов.
Прежде всего было приступлено к организации отряда. В Елисавет-
градский. Ревком было послано 2 товарища за оружием, которые привезли
оттуда пулемет и 75 винтовок. Через несколько дней Ревком имел в своем
распоряжении 50 человек пехоты и 25 человек конницы, На содержание
отряда была обложена местная буржуазия в 1 миллион рублей. Из этих-
же средств давалась помощь семьям солдат, убитых на войне.
Нельзя сказать, чтобы работа Ревкома проходила в спокойной об-
становке. Меньшевики в Совете вели себя вызывающе и открыто агити-
ровали против Ревкома. Однажды группа меньшевиков во главе большой
толпы ввалилась в помещение Ревкома, разогнала стражу и изорвала кни-
ги и документы. Они требовали деньги, собранные с буржуазии. К счастью
деньги хранились в банке и это обстоятельство несколько охладило на-
летчиков, так что тов. Мельниченко удалось кое-как успокоить толпу и
выпроводить ее „с миром" из помещения Ревкома.
Было еще одно выступление меньшевиков из Совета против Ревкома.
Меньшевики решили воспользоваться отсутствием части отряда, который
по телефону был вызван в Губовку. Они устроили митинг, настроили оп-
ределенным образом толпу и двинулись к помещению Ревкома. Однако,
оставшиеся красногвардейцы не растерялись и вместе с членами Ревкома
вытащили пулемет на окно 2-го этажа Общества Взаимного Кредита и
направили его на толпу. Толпа сейчас-же рассеялась.
Пришлось усиливать отряд. Из Елисаветграда от Ревкома было по-
лучено еще 125 винтовок и количество вооруженных сил, находящихся в
распоряжении Ревкома, было значительно увеличено. Кроме этого отряда,
который оставался в Бобринце при Ревкоме, вербовали еще охотников для
Красной Гвардии. 50 человек таких было отправлено в Елисаветград.
Меньшевики, и „иже с ними бывшие", сидели теперь и тихо в Боб-
ринце водворилось спокойствие, правда не на долго. По Украине двига-
лись уже немцы с гайдамаками.
нами,—приехавшими фронтовиками. После митинга была демонстрация.
Большое количество народа с музыкой двинулось по улицам, подходило к
учреждениям, здесь снова говорились речи и снимали царские портреты.
После митинга часть наиболее активных фронтовиков раз'ехалась и
заправилами в общественной жизни местечка сделались местные эсеры.
Большевистскую организацию удалось создать только после Октябрь-
ского переворота. Наиболее активными членами ее были: Я. Егоров,
С. Каралин, Ф. Несмашный, В. Любарский, П. Конинец, Ф. Просуника и
Я. Резниченко. Партийному Комитету удалось раздобыть средства и пер-
вым делом были отпечатаны и распространены воззвания, где раз'яснялось,
что такое большевики и чего они добиваются.
Организация росла. Прием производился общим собранием членов
чуть ли не каждый вечер. Однако рост организации не выражался только
в количественном ее увеличении; она одновременно укреплялась и внут-
ренне. Не случайным является то обстоятельство, что именно Н.-Праж-
ской организации пришлось создавать Советскую власть в тогдашнем
уездном центре—гор. Александрии.
В Александрии, большевистской организации еще не было, а из полити-
ческих партий существовала, правда, слабенькая организация меньшевиков,
но она особенным влиянием не пользовалась. Власть же в уезде еще долго,
после Октябрьского переворота принадлежала земской думе и управе. По
инициативе нашего Н.-Пражского паркома в Александрию была послана
делегация г, тем, чтобы организовать там Советскую власть. Это было
проделано сравнительно легко и просто. Делегация явилась на заседание
уездного земства и внушительно потребовала, чтобы было издано поста-
новление об организации в уезде Советской власти. Постановление было
вынесено. С помощью наших делегатов и местных отдельных работников
была проведена организация новой власти в самом городе и уезде, и уже
в последних числах ноября был созван первый уездный с'езд Советов.
В Новой-Праге в то время работа шла своим чередом. Здесь проис-
ходило разоружение частей, которые отступали с румынского фронта. Не-
которые отряды оказывали сопротивление и не сдавали оружия, так что
не обошлось дело и без вооруженных столкновений. Тогда же удалось за-
держать штаб армии румынского фронта. Он состоял из 3 автомобилей и
обоза, которые двигались на Екатеринослав. В штабе найдено было 1,5)
миллиона рублей денег; они были немедленно переданы в Александрию.
Проводилась большая работа и в селах. Постановлением Н.-Пражского
Исполкома были выделены так называемые комиссары экономии. Они взя-
ли на учет все имущество помещиков, а самим помещикам предложено
было оставить имения.
В организации уделялось большое внимание политико-просветительной
работе: издавались бюллетени, печатались воззвания и проводились часто
митинги.
В общем организация Советской власти в Новой-Праге и волости
проходила успешно. Однако с февраля месяца 1918 года поднимают головы
Н.-Пражские контр-революционные элементы, в связи с приближением не-
мецких и петлюровских войск. К этому времени был организован Револю-
ционный Комитет, в состав которого вошли: Козенец П., Гошевский С.,
Несмачный П., Каралин С. и Охим Д. Начата была подготовительная ра-
бота к эвакуации.
Первого марта, как было согласовано с Александрийским Ревкомом,
мы должны были эвакуироваться в Александрию, но не успели этого сделать
своевременно, а выехали из Н.-Праги тогда, когда был сдан Елисаветград.
Ново-Пражская контр-революция во главе с черносотенцем Коноплянко
пыталась нас разбить, но успела захватить только Несмачного, который
не в меру замешкался на сходе. Мы поспешно отступили к Александрии,
но через Александрию пройти уже нельзя было. Там уже не было Рев-
кома и местная городская охрана обстреляла нашу разведку. Нам приш-
лось погрузиться на станции Королевна.
По приезде на станцию Пятихатки я явился в штаб Полупанова с
тем, чтобы он дал отряд, с которым можно было бы поехать в Н.-Прагу
и освободить арестованного Несмачного. Отряд был послан в Н.-Прагу
сейчас же. Начальник отряда Петренко, как только явился в Н.-Прагу,
освободил Несмачного и об'явил мобилизацию. Несмотря на весьма не-
благоприятные условия и всю скоропалительность мобилизации, явилось
на пункт свыше 600 человек. Из них был организован отряд названный
Н.-Пражским полком. Перед от'ездом из Н.-Праги Петренко взял 14 за-
ложников, наложив на них контрибуцию в 10 тысяч руб. Заложники были
освобождены под Королевкою.
Ново-Пражский же Ревком тем временем прибыл в Екатеринослав, а
оттуда в Таганрог, где мы сдали все имущество. Товарищи частью отправи-
лись в полки, частью же были отправлены в Сибирь, я же с несколькими
товарищами отправился в Луганск для организации рабочих Донбаса и
для эвакуации металла с донбасовских заводов.
сразу столько вождей, что и не перечесть. Все они лезли на трибуну, все
они говорили от имени яко-бы всего селянства. В действительности же,
селянство оставалось в стороне, а на селе распоряжались старорежимные
„деятели". В земельном комитете, например, крепко засели бывший зем-
ский начальник, некто Вареха из Владимировки, да кулачки, вершившие
дела еще при царе.
Так продолжалось несколько месяцев. Ораторы все время повторяли:
„мы, трудовое крестьянство", а Вареха ходил по улицам в погонах ин-
тендантского какого-то чина, спаивал самогоном молодых хлопцев. Среди
крестьянства начали уже раздаваться голоса недовольства. Надо было
что-то делать, что-то предпринимать против этого старорежимного засилья
в земельном комитете, да и в прочих учреждениях села. По инициа-
тиве наиболее активных крестьян из фронтовиков, сочувствовавших боль-
шевизму, было устроено собрание, на которое пригласили самых надежных
ребят. Им было раз'яснено, что негодящее-де дело терпеть бывшего зем-
ского начальника в земельном комитете, а одновременно говорилось и про
временное правительство, что оно защищает буржуазию. На собрании мне
было поручено выступить на сходе и выразить недоверие Варехе и гово-
рить дальше против войны и против временного правительства
Сход состоялся на другой день. Но что это был за сход?... Когда
одни после моей речи кричали:—„Правильно",—другие им показывали бомбы
Третьи кричали:—На каком основании, по какому закону ты это говоришь?
Эсеры особенно ополчились против нашей группы, и в своих речах с
пеной у рта доказывали, что мы предатели и враги крестьянства. Но.
очевидно, в настроениях крестьянства почуялась им немалая угроза, по-
тому что вечером того же дня на своем совещании они постановили аре-
стовать некоторых из нашей группы. Узнавши об этом нам быстро уда-
лось организовать группу единомышленников и хорошо их вооружить.
Таким образом аресты удалось предупредить.
Организованная группа называла себя большевистской, но идейно,
правда, была очень слаба, ибо и ее руководители, в вопросах политики, в
то время понимали мало. Моим, так сказать бы, помощником по идейной
части был Василий Нестеренко (эсдек). Но что это был за помощник
видно хотя бы из того, что он не позволял себя называть большевиком и
был с нами лишь потому, что наша группа стояла во враждебных отно-
шениях к эсерам, которых и он не переваривал. В конце концов с ним
пришлось расстаться и продолжать работу самим.
Дела было много. Помещики преспокойно сидели в своих имениях
и распродавали имущество, а Елисаветградский уездный начальник доста-
точно охранял их, оберегая, якобы от расхищения „народное добро". Тем
не менее крестьяне в некоторых соседних селах помаленьку начали раз-
бирать помещичьи усадьбы. Нашему отряду пришлось это сделать не по-
тихоньку, а с большим шумом. Нами была разрушена бомбами экономия
помещика Завадского, где свила себе гнездо монархическая активная
группа.
После этого, из Елисаветграда был выслан в Глодоссы целый отряд
милиции для того, чтобы несколько припугнуть нас и, кроме того, чтобы
у крестьян отобрать забранные у помещиков вещи.
Запугать нас, однако, было трудно вообще, а тем более тогдашней
милиции. Отряд мы встретили в полном боевом вооружении. Начальник
отряда попробовал было нас пугать, но.... через несколько минут только
пыль вздымалась по дороге: милиция удирала без оглядки.
Все это хорошо. Мы были сравнительно сильны, мы пользовались
влиянием среди беднейшей части крестьянства. Но в то же время у нас
не было хорошего идейного руководителя, мы были слабо организованы, у
нас основательно временами хромала дисциплина. К счастью, с фронта
возвращается Глодосский житель Шварцбург Борис, у которого было море
энергии и беззаветная преданность большевизму. К тому же он был и полити-
чески хорошо грамотен. После его приезда организационная работа начала
налаживаться. Мы тесно связались с партийной организацией Елисавет-
града. Наша группа выросла численно, развернула и агитационную рабо-
ту среди крестьянства, распространяла литературу, которую в большом
количестве мы получали из Елисаветграда.
Однако, организационную работу снова пришлось сменить на боевую,
снова на первый план выдвигается винтовка. Начали поднимать голову
украинские самостийники—будущие петлюровцы, и их было здесь много,
особенно во 2-й и 3-й, так называемых четвертях села, где жило зажи-
точное крестьянство. Первая же и четвертая четверть, населенная в боль-
шинстве беднотой, симпатизировали большевикам.
В начале зимы самостийники решили нас ликвидировать и повели,
однажды, форменное наступление на первую и четвертую четверть. Они
думали застать нас врасплох и перехватать по одиночке. Но об их
планах мы были осведомлены самым точным образом. Они шли по улицам,
растянувшись в цэпь и стреляли. Мы в то время сидели в засаде и дали
им возможность совершенно свободно дойти до конца 4-ой четверти. А
когда они начали переходить по льду ставок, мы ударили на них пере-
крестным огнем. Самостийникам не поздоровилось,—они еле-еле ута-
щили ноги.
Однако на этом не кончилось. В конце зимы самостийники чуть не
убили тов. Шварцбурга, которому удалось спастись только благодаря
своей находчивости. Самостийники становились все смелее и нахаль-
нее в связи, конечно с тем, что они слышали о приближении немцев.
Мы же готовились к дальнейшей борьбе, как с ними, так и с немцами и
командировали в Елисаветград нескольких товарищей за оружием.
Не успели еще командированные нами товарищи выехать из Глодосс,
как самостийники пред'явили нам ультиматум о сдаче оружия. Оружие
мы не сдали, а отступили в Новоукраинку. На следующий день на Ново-
украинку наступали уже украинские самостийники с немцами. Первое их
наступление было нами отбито с большими потерями для них.
В день нашего ухода из Глодосс, из Елисаветграда в Глодоссы при-
был член нашей организации т. Вожор, с тем, чтобы предупредить нас,
что немцы наступают. В Елисаветграде думали, что мы о движении нем-
цев мало осведомлены. В Глодоссах тов. Божор был схвачен самостийни-
ками и посажен в погреб, с тем, чтобы после допроса его расстрелять.
Об аресте Божора нам тотчас же сообщили в Новоукраинку. И мы обра-
тились к командиру большевистского отряда Полупанову с просьбой что-
бы он помог нам освободить т. Божора.
Однако, что-либо предпринимать решительное для освобождения Бо-
жора, было невозможно,—самостийники наступали на Новоукраинку. Толь-
ко тогда, когда мы их отбили, по телефону из Новоукраинки было сооб-
щено в Глодоссы, что если тов. Божор не будет выпущен, то Глодоссы
будут смешаны с землей артиллерийским огнем. Узнав об этой угрозе,
крестьяне потребовали освобождения Божора. Паника в Глодоссах была
так велика, что большинство крестьян покинуло свои хаты и на подво-
дах, забрав скот и кое какое имущество, выехало далеко в поле. Угроза
подействовала и тов. Божор был освобожден.
и у нас начали поговаривать, что не мешало бы разоружить полицию.
Но, так поговорили, да и только. Полиция же тем временем, не дождав-
шись пока ее разоружат, сама бросила посты и спокойно выжидала, что
будет дальше. Один лишь пристав Н. Фельдчинский пробовал удрать из
Новомиргорода.
Было это 12 марта. По главной улице показался экипаж Фельд-
чинского, на котором он быстро ехал вместе со своим кучером. Тут из
толпы народа бросилось ему навстречу несколько человек и потребовали,
чтобы он остановился и сдал оружие. Кучер начал сильнее гнать лоша-
дей, но в это время многочисленная толпа окружила экипаж и лошади
остановились. Фельдчинский был арестован и заперт в пустую лавку, от-
куда, после допроса, его отправили в Елисаветград. Но и после ареста
они собирались обратиться с запросом в Земскую управу. Но дело обошлось
скорее, чем предполагали гласные думы и без всякого на то разрешения
Земской управы. Всего разоружено было 28 стражников, 22 городовых. 5
урядников, пристав, помощник пристава и жандарм. Полиция была заме-
нена милицией, а начальником ее был назначен Ночевный, бывший до
переворота помощником пристава.
Вскоре в Новомиргороде был организован Совет рабочих, крестьян-
ских и солдатских депутатов. Но в этом первом Совете, и рабочих, и
крестьян, и солдат было очень мало, большинство было от интеллигенции
и был даже в качестве депутата священник.
нова-Овсеенко была телеграмма с приказом Елисаветградскому Исполкому
и Ревкому эвакуироваться в Полтаву. Было созвано экстренное совещание
Исполкома и Ревкома по вопросу об эвакуации. Часть товарищей настаи-
вали на том, чтобы не уходить, а вооружить рабочих и драться с немцами,
но большинство, поддерживаемое комендантом города Веленкевичем, настоя-
ло на эвакуации. Они справедливо указывали, что рабочие еще недоста-
точно подготовлены для того, чтобы на них можно было возложить за-
щиту города. На этом же собрании, которое кстати сказать длилось с
8 часов вечера до 6 часов утра, решено было забрать из банка 15 мил-
лионов рублей денег, привезенных из Москвы членами революционного
комитета, т.т. Чернышевым и Шинделем.
Комендант города Беленкевич сначала согласился было на из'ятие
денег из банка, но потом очевидно раздумал, не предупредив об этом
Ревком. И вот, когда утром товарищи Бонцаревич и Щерба вошли в банк,
то охрана, расставленная Беленкевичем, подняла отчаянную стрельбу. По
городу поднялась паника. Все начали говорить о том. что большевики
хотели перед уходом ограбить банк, а Беленкевич не допустил этого гра-
бежа. Что думал Беленкевич—так и до сих пор нам не известно, но во
всяком случае он дал своим поступком почву для самой злостной агитации
против нас.
Мы пробовали сговориться с Беленкевичем, но он был тверд. Еле-еле
он разрешил взять из банка 2 миллиона рублей; да и то половину из них
насильно и угрожая нам пулеметами и расстрелом, заставил передать ему,
в чем, правда, выдал нам расписку.
После этой „войны" с Беленкевичем лишь в 4 часа вечера мы вы-
ехали из города. Однако путешествие наше было очень неспокойно и все
из-за тех же злосчастных денег, история с которыми так осложнила наш
от'езд из Елисаветграда.
Прежде всего многие думали, что мы везем колоссальное количество
денег и наш эшелон неожиданно оказался набитым всякого рода сочув-
ствовавшими. Они тоже хотели уезжать, они тоже хотели „защищать"
Советскую власть, но не даром; они надеялись, что на первом же полу-
станке мы разделимся указанными деньгами. Когда же они убедились, что
жестоко ошиблись в своих рассчетах, то гневу их не было предела. Они
распространили слухи, что члены Исполнительного Комитета и Ревкома
хотят поделить деньги только между собой, и мы от Елисаветграда до са-
мого Харькова ехали под угрозой, что этой жадной толпе удастся спро-
воцировать нас и разграбить вагон с деньгами.
А тут, как на зло, с вагоном этим начались всякие неприятности.
Недалеко от Полтавы в нем загорелась ось и на станции Полтава он был
отцеплен и загнан в тупик. Члены Ревкома об этом ничего не знали, так
как отцепку сделал без их ведома начальник станции и проводник. В ва-
гоне находились т.т. Теличко и Щерба.
Сейчас же распространился слух, что Теличко и Щерба удрали с
деньгами. Но как, когда?... Прошло довольно долгое время, пока мы узна-
ли о нашем вагоне и нашли его в тупике.
Тут снова недоразумение, кончившееся поранением тов. Рязанцева.
Когда я и тов. Рязанцев подошли к вагону и взялись за скобу дверей
вдруг раздался выстрел и тов. Рязанцев закричал не своим голосом. Вы-
стрелом из вагона он был ранен в живот. Поднялась страшная суматоха,
мы начали отчаяннейшим голосом окликать товарищей Теличко и Щербу,
и только после этого, они тотчас же открыли дверь.
Что же оказалось? Жена Теличко в то время как мы подходили к
вагону, рассматривая револьвер, нечаянно выстрелила и ранила себе руку,
а т. Рязанцева в живот. Товарищи Теличко и Щерба, услыхав выстрел,
сразу решили, что это нападение на вагон. Только после того, как они
осмотрелись и сообразили кто стрелял, а также услышали наши крики,
они открыли дверь вагона.
С такими трудностями мы, в конце концов, добрались до Харькова.
В Харькове часть членов революционного комитета осталась и стала го-
товиться к отправлению на фронт, а другая часть отправилась в Таган-
рог, а оттуда в Москву, так как немцы приближались к Таганрогу.
для отправки на фронт против немцев. Отряд насчитывал 360 человек и
его начальником был назначен т. Паволоцкий. Отряд состоял из пехоты,
начальником которой был назначен Киричков; конницы—с начальником
С. Крадоженом и пулеметной команды—с начальником Никитенко.
Отряд после организации и недолгого предварительного обучения был
отправлен на ст. Знаменка. По дороге на ст. Полтаве были обнаружены
совершенно случайно 2 вагона новых пулеметов, пришедших, повидимому,
из-за границы. Таким образом мы имели чуть ли не по пулемету на каж-
дого человека.
На станции Знаменка мы уже застали несколько отрядов. По распо-
ряжению штаба нас отправили на ст. Фундуклеевку. В день приезда в
Фундуклеевку нам пришлось уже выступать против немцев. Со стороны
ст. Каменка медленно двигался немецкий бронепоезд. Мы открыли по нем
огонь из пушки. После нескольких выстрелов, снаряд сбил трубу паровоза
и бронепоезд отошел к Каменке. С этого дня отряду пришлось выдержи-
вать беспрерывные бои, без отдыха, без передышки.
В эту же ночь снова была тревога. Со стороны леса показалась
конная разведка, которую мы начали обстреливать. В это время начали
обстреливать нас с тыла. Поднялась суматоха, начали в спешном порядке
перегруппировываться. Потом оказалось, что стреляют свои. Один из ре-
волюционных отрядов подходил к Фундуклеевке и, не зная кто в Фунду-
клеевке, выслал разведку. Мы приняли эту разведку за немецкую и об-
стреляли ее, а подходящий отряд принял нас за немцев и в свою очередь
начал стрелять. Хорошо еще, что недоразумение быстро раз'яснилось и
закончилось без человеческих жертв, но ночь была потеряна и бесцельно
пропало большое количество патронов.
На утро чуть свет, начали наступать немцы и гайдамаки. Немцы об-
стреливали станцию с легкой, а потом с тяжелой артиллерий. Фундукле-
евка загорелась. Мы, продержавшись несколько часов, отступили поездом
под страшным огнем. Один снаряд попал з эшелон и поезд разорвался
на две части. Машинист удрал с паровоза. Положение создалось в выс-
шей степени критическое. Но к счастью, в нашем отряде нашелся один
товарищ А. Котлубовский, который умел управлять паровозом. Он выско-
чил на паровоз, дал ход и вывел весь состав из поля огня.
Мы отступили к станции Цыбулево, где к нам присоединился кре-
стьянский отряд села Красноселье. Кое как выстроив свои отряды в бое-
вой порядок, мы пошли в бой против наступающих со стороны Красно-
селья на Цыбулево, немцев. Бои продолжались целый день с переменным
успехом, но к вечеру победа осталась за нами,—немцы отступили к Ка-
менке. Наши ребята, увлекшись успехом, хотели наступать на Каменку,
но их пришлось несколько попридержать. Люди были утомлены и голодны,
так как с собой продуктов не было; ряды наши также сильно поредели,—
было много убитых и раненых. В Каменке же были сосредоточены большие
силы немцев и бросаться сломя голову, на явную неудачу,—было безрас-
судно. Был отдан приказ—отступить к Цыбулевой.
Вынужденное отступление несколько сказалось на настроении отряда.
Кроме того неприятно подействовало и то, что ни один из отрядов, стояв-
ших на Знаменке, не пришел к нам на помощь, хотя мы все время да-
вали знать в Знаменку, что еле держимся. И действительно правда, мы
еле держались, от отряда остались жалкие остатки. С такими „рессурсами"
дальше сдерживать немцев не представлялось возможным и мы поехали на
ст. Знаменка.
Командующий войсками Козюра отдал приказ нам немедленно воз-
вратиться на фронт и держаться во что-бы то ни стало, но матросы, наи-
более боеспособная часть отряда, отказались решительно подчиниться
приказу. Тогда ночью Козюра отправил нас в Екатеринослав. Из Екате-
ринослава нас направили в Павлоград, где было поручено эвакуировать
продовольствие для Москвы. С этого времени мы сделались продовольст-
венным отрядом, получив на то широкие полномочия, подписанные т. т.
Троцким, Подвойским и Куновым. В продовольственном отряде работало
нас всего 47 человек, это все, что осталось от трех с половиной сотен.
Большая часть отряда была перебита, некоторые не пожелали работать
в тылу и отправились из Павлограда в боевые части армии, 15 же че-
ловек, в большинстве партийцев, уже из Москвы уехали на Урал, на Че-
хо-Словацкий фронт.
Фото - Активные
участники Красной Гвардии
лову. На улицах появляется офицерство, даже генералы. Ревкома нет, а
впереди грядущее „избавление". Как не радоваться, как не торжествовать.
А вместе с буржуазным и черносотенным элементом уходу большевиков
радовались и меньшевики и правые эсеры и наиболее реакционная часть
рабочих завода б. Эльворти.
Но с большевиками еще не все было покончено. Через город должны
были проходить отступавшие части красной гвардии.
На другой день после эвакуации Ревкома меньшевики—члены распу-
щенного Совета, яко-бы для обеспечения спокойствия и порядка приступи-
ли к организации боевых отрядов, для чего было роздано все оружие из
арсенала быв. Юнкерского училища. Нечего говорить, что оружие давалось
всем кто хотел. Вооружали население и вооружали определенно против
большевиков. Кроме отрядов была создана домовая охрана со штабами, с
запасами патронов, с офицерами-начальниками во главе. Вот эта-то воору-
женная сила граждан должна была защищать буржуев и офицерство от
возможного появления большевиков.
И действительно большевики явились. На станцию в самый разгар
военных подготовлений к „гражданской самообороне" явился Беленкевич
во главе отряда из армии Антонова-Овсеенко. Первоначально он вел пе-
реговоры о том, что-бы в городе был восстановлен порядок и разоружено на-
селение. Меньшевистско-эсеровские вожди упорствовали. Тогда он отдал
приказ возвратить оружие в 24 часа, в противном случае грозил расстрелом
всякому, у кого найдено будет оружие.
Прошло 24 часа. Оружие не было сдано, и Беленкевич приступил к
разоружению. На Быковую, где сильнее всего была организована домовая
охрана, и куда, временно собрались все резервы воинствующей буржуазии,
отправился отряд Беленкевича на автомобиле. Но на В. Быковой улице
отряд был обстрелян и принужден был отступить.
Неудача Беленкевича послужила сигналом и на вокзал повели на-
ступление со всех концов города. В этом принимала участие домовая ох-
рана, руководимая меньшевиками и эсерами: Бугаевым, Каслеркевичем,
Алексеевым, Чернышевым и другими. Беленкевич отступил со своим
эшелоном по направлению к Одессе, навстречу частям Антонова-Овсеенко,
отступавшим из Одессы. Восставшие успели захватить несколько вагонов
с обмундированием и продовольствием и разграбили их.
Накануне разгрома отряда Беленкевича в городе образовался „Вре-
менный Комитет Революции" под председательством эсера Лагуты и заме-
стителя его Шлянина. Сюда вошли также: Дрожжин, Мрачковский, Темкин,
одним словом это был весьма трогательный блок меньшевиков, правых
эсеров, кадетов и даже кое-кого поправее. Вот этот то, с бору да с сосен-
ки, собравшийся „Временный Комитет Революции" вполне постарался оп-
равдать надежды Елисаветградской буржуазии. Ее он защищал не за страх,
а за совесть. Не без влияния его был совершен разгром Беленкевича.
На его же совести лежат также ужаснейшие бои Елисаветградских рабо-
чих с частями М. Никифоровой и рабочими из Каменского, Екатеринослав-
ской губернии. 86 убитых и 140 раненых—результат вопиющей провокации,
приведшей к боям 24-26 февраля.
После легко доставшейся „победы" над Беленкевичем, боевое настрое-
ние укрепилось. Город стал походить на вооруженный лагерь. Молодые
люди ходили по улицам с винтовками. „Победители" делились „боевыми"
воспоминаниями. Слова „цепь", „команда связи", наша „конница", слыша-
лись отовсюду. По улицам скакали офицеры, проводились телефоны, спе-
шили нарочные.
„Временный Комитет Революции" создал штаб, куда вошли 2 генера-
ла, несколько штабных офицеров и несколько рабочих для пущей видимо-
сти. Этот белогвардейский штаб принял в свои руки командование над во-
оруженными защитниками города и деятельно готовился к обороне.
Штаб прежде всего сгруппировал вокруг себя белогвардейский эле-
мент для организации боевых отрядов во всех частях города. Один из та-
ких отрядов был организован на Ковалевке, он помещался в доме поме-
щика Шатова и во главе его стояли: сыновья Шатова, помещик Гонглеб,
нотариус Волков, владелец спиртоводочного завода Макеев и др.
Ждали возвращения Беленкевича. Но неожиданно вместо Беленкевича
к станции начали подходить эшелоны Маруси Никифоровой, именующей
себя анархисткой уже бывшей в нашем городе месяц тому назад и оста-
вившей не особенно хорошее о себе воспоминание.
Здесь надо несколько остановиться на первом посещении М. Ники-
форовой нашего города. М. Никифорова приехала к нам как раз в то вре-
мя, когда Революционный Комитет готовился к разоружению украинцев, а
именно -28 января. .Отряд ее входил в состав частей Красной Армии Ан-
тонова-Овсеенко, но слабо подчинялся его требованиям. Сама М. Никифо-
рова была натурой взбалмошеной, недисциплинированной, ее Действия бы-
ли определенно вредны для революции. Так и было в Зиновьевске в первый
еэ приезд. Она, ради „революционного эфекта" собственноручно расстреляла
воинского начальника, полковника Владимирова. Она явилась во двор воен-
комата и вокруг нее собралась группа оборванных солдат, пожаловавших-
ся на полковника Владимирова, что он не дает обмундирования, хотя цей-
гаузы полны. Среди солдат были такие, что полученное обмундирование
сплавили на толкучке, а затем снова являлись за новой получкой, но бы-
ли и действительно нуждающиеся солдаты. М. Никифорова вошла в квар-
тиру Владимирова, приказала ему одеться и, когда он вышел, выстрелом из
револьвера убила его наповал. Вечером того же дня она устроила тихий
разгром магазинов: все магазины были открыты и оттуда раздавались ко-
му угодно товары.
Маруся считала себя „архи-революционной", поносила Революционный
Комитет за его яко-бы терпимое отношение к буржуазии, хвалилась его
разогнать, а кое-кого даже расстрелять. Партийный Комитет, ввиду ее
действий, решил принять меры. Комиссия специально выделенная для уре-
гулирования отношений с М. Никифоровой, после совещания, длившегося
целую ночь, предложила Никифоровой уехать из города, и Никифорова
подчинилась, она увидела, что в распоряжении военно-революционного ко-
митета имеются солидные вооруженные силы. 29 января она со своим
отрядом даже участвовала в разоружении гайдамаков в Пушкинском учи-
лище, а через несколько дней оставила город.
И вот теперь, после ухода Беленкевича, вновь появляется М. Ники-
форова. Офицерство вспомнило убийство полковника Владимирова, перед
глазами буржуазии встал призрак разгрома магазинов. Все всполошилось.
Остальное сделала провокация. Кем-то был пущен слух, что М. Никифо-
рова совместно с Беленкевичем ограбила кассу завода и что поэтому не-
чем платить рабочим (между прочим факт ограбления кассира завода, из-
вестного черносотенца Повстянова никем не установлен). Заволновались
рабочие. Досужие языки шли дальше; они настойчиво повторяли, что М.
Никифорова приехала мстить за Беленкевича, что она хвалилась не оста-
вить камня на камне от Быковой и Н.-Николаевки (рабочие окраины).
По всему городу раздались тревожные звуки набата. Штаб отдает
приказание наступать, и вооруженная многотысячная толпа люто устрем-
ляется к станции. Никифорова отступает к первому раз'езду Канатово и
оттуда начинает обстреливать из орудий наступающих.
Тем временем меньшевики: Гайсинский, Якубовский, Соссин и другие
поднимают тревогу во всех профсоюзах, а особенно в союзе „Металлист".
Они доказывают необходимость мобилизации рабочих для защиты города.
Уговаривать пришлось не долго. Руководители профсоюзов, а в то время та-
ковыми были в большинстве меньшевики, очень скоро соглашаются на мо-
билизацию своих членов. Через какие нибудь 2 часа вооруженные отряды
отправляются за город, против Никифоровой. Большая часть рабочих шла
охотно, а меньшевики, оставшись, создали комитет обороны куда втянули
и активных рабочих. Ко всей меньшевистской белогвардейской агитации
прибавилось еще то, что рабочие знали, что Ревком выступал против М.
Никифоровой. На Никифорову смотрели, как на предводителя шайки са-
мых обыкновенных грабителей.
Конечно Марусю Никифорову нельзя зачислить в ряды тех, которые
.действительно боролись за власть советов, которые своей классовой, рево-
люционной самоотверженностью содействовали укреплению диктатуры про-
летариата. Она была выброшена революционным вихрем на гребень тог-
дашних революционных столкновений, своей „архи-революционностью" ни-
чего общего не имеющей с классовой пролетарской борьбой ей очень часто
удавалось вести за собой даже рабочих. И, конечно, не всегда в пользу
революции. Но несмотря на все это факт выступления части сагитирован-
ных меньшевиками рабочих Елисаветграда, вместе с буржуазией против
Никифоровой являлся контр-революционным, ибо в сущности под флагом вы-
ступления против „бандитки Никифоровой" организовались все кто шли против
большевиков, против советов.
За Петропавловской церковью, в степи растянулся на несколько верст
крепкою цепью фронт и началась настоящая война. Откуда-то появились
пушки, их установили около церковной ограды, появилось большое количе-
ство пулеметов. Шла беспрерывная артилерийская стрельба, рвались гра-
наты. По улицам ездили тачанки с ранеными, а в некоторых местах, не-
вдалеке от фронта разбиты были палатки красного креста. Суетились вра-
чи, бегали сестры милосердия и санитары.
В это время буржуазия „работала" в тылу и, надо сказать, нескверно.
Целыми бочками на фронт возили пиво с завода Зельцера. Владелец спир-
тового завода Макеев распорядился об отпуске спирта в неограниченном
количестве. Раз'езжали подводы до верха нагруженные колбасами и булка-
ми. Местные дамы-благотворительницы, по старой привычке, организовали
нечто вроде дамского комитета и пекли пирожки...
Было еще одно важное дело, которое входило в распорядительство
буржуазии, это охрана города и ловля, уклоняющихся от мобилизации. Не-
мало было таких рабочих, которые поняли истинный смысл событий и не
желали итти на фронт. Таких насильно забирали, формировали из них
маленькие отряды и, под конвоем, отводили на передовые линии. Бывали
случаи, что охрана врывалась в квартиры проверять, нет ли кого из муж-
чин. Так например рабочего завода б. Эльворти Дичкова, бывшего члена
Ревкома, не пошедшего на фронт, хотели расстрелять на месте, и спасло
его только то, что случайно проходил по улице отряд рабочих, из которых
многие знали Дичкова и взяли его под свою защиту. На каждом квартале
стояло 5-10 человек вооруженных, следили за порядком и за тем, чтобы
никто не уклонялся от возложенных на него обязанностей кровью защи-
щать священное имущество буржуазии и ее жизнь.
А на фронте в то время, действительно геройски, действительно не
жалея животов, дрались рабочие. Не трудно видеть, что произошло, так
сказать, социальное разделение участников этой „священной войны". Рабо-
чие и городская беднота были в самых передовых окопах и изображали из
себя пушечное мясо, буржуазия же действовала в условиях более приемле-
мых для нее:—„организовывала тыл". На всякий случай, чтобы в пушечном
мясе не остывал геройский дух, во вторых линиях окопов сидели офицера
и. вообще очень уж надежные люди, которые останавливали пулеметным
огнем колеблющихся.
Так длилось двое суток. Бывали острые моменты, когда части Ники-
форовой подходили уже к первым землянкам города и снаряды рвались в
центре, но их отбивали, и наоборот эшелону Никифоровой приходилось быст-
ро удаляться из поля обстрела. В общем же положение оставалось неоп-
ределенным.
На третий день городская разведка доставила вести, что М. Никифо-
рова получила подкрепление. И это было так. В Елисаветградскую прово-
кацию втянули рабочих из Каменского. Кем-то дана была телеграмма в
Екатеринослав, что на рабочих Елисаветграда напала банда, что рабочих
чьют, что необходима срочная помощь. Рабочие из Каменского завода сей-
бас же бросили работу и выехали в Елисаветград. Многие поехали даже в
своих заводских халатах.
Ночью они прибыли к отрядам Никифоровой. Здесь им сказали, что
в Елисаветграде банда буржуазии и офицерства бьет рабочих, и что они
дерутся, вместе с рабочими, против банд. Каменцы сейчас же двинулись
на фронт. Когда они подошли к окопам Елисаветградцев,—только серело.
Они спросили сидящих в окопах, кто такие,—и получив ответ:—рабочие
Елисаветграда,—смело начали подходить к окопах. Но тут их встретили
огнем. Сидящие в окопах Елисаветградские рабочие думали, что это подо-
шли части М. Никифоровой. Часть Каменских рабочих была перебита,
часть побросала винтовки и сдалась в плен. Их отправили в город. Хотя
здесь пленные рабочие рассказали все как было, хотя они показывали свои
заводские удостоверения и даже рассчетные книжки, так что не могло быть
сомнений, что пленные есть действительно Каменские рабочие и что они
действительно, сделались жертвой провокации, все же их, как простых
бандитов, в количестве более 40 человек, отправили в тюрьму. Пленных
рабочих решено было расстрелять, но, к счастью, этот приговор не успели
привести в исполнение.
Надвигались новые события. За пленных забыли. Снова были получены
тревожные вести, что со стороны Знаменки идут к Никифоровой новые
подкрепления, а со стороны Шестаковки будет проходить с румынского
фронта армия красногвардейцев во главе с Антоновым-Овсеенко. Немедленно
к Антонову была послана делегация, в состав которой вошли меньшеви-
ки и даже рабочие, но такие, которые были против Советской власти, как
например, Демешко, Мартынюк и другие. Делегация выехала на автомоби-
ле, но вместо того, чтобы ехать в штаб Антонова, она направилась к ата-
ману Кульчицкому—начальнику партизанского отряда, оперировавшего про-
тив большевиков в районе Вознесенска, и просила его оказать городу по-
мощь против красногвардейцев Антонова.
На фронте, в передовых линиях, о приближении отрядов Овсеенко
ничего не знали, там сражались, хотя уже никифоровцы не нападали так
энергично. Некоторое замешательство и суета началась в тылу, да кое-
какие отряды из города, вместе с одной пушкой, отправлены были на
станцию. Особенного никто в этом ничего не увидел, так как части и
раньше отправлялись в сторону слободки Н.-Николаевки, через вокзал,
против Никифоровой. Но особенное началось тогда, когда по главной
улице показался отряд матросов с красными лентами. Охрана разбежалась
вмиг, побросавши винтовки и иное оружие. Оказалось, что как раз в то
время как из города отряд подходил к станции,—под'ехал к перрону со
стороны Шестаковки бронепоезд под командой товарища Полупанова с
вооруженными матросами.
Городская команда удрала на слободку Николаевку, оставив пушку,
а матросы с Полупановым направились в город. Они подошли к Городской
Думе, где в это время помещался комитет и потребовали освободить
пленных рабочих Каменского завода. Комитету ничего не оставалось де-
лать. Полупановцам был дан автомобиль, они поехали в тюрьму и освобо-
дили арестованных. Не обошлось без ошибок. К полупановцам примазался
известный местный вор Васюта, который сказал им, что в тюрьме, кроме
Каменских рабочих есть большое число пленных из отряда Никифоровой.
Матросы ему поверили, а Васюта, воспользовавшись этим, освободил всех
своих товарищей по профессии. Васюта имел ввиду поспекульнуть и дальше
на случайном доверии к нему полупановцев и посчитаться кое-с кем из
рабочих, бывших начальниками милиции, но это ему не удалось, его разоб-
лачили и он скрылся.
На передовых позициях, к этому времени уже наступило затишье.
Эшелон Никифоровой отступил к Знаменке. Сражавшиеся на фронте рабо-
чие узнали о провокации с Каменскими рабочими и узнали также, что в
город прибыл отряд Полупанова.
Они после этого оставили фронт и ушли в город, где в это время
развозились уже летучки с приглашением на митинг. В 3 часа на площадь
выше нового базара, приехали Полупанов с Беленкевичем, которого он
забрал в свой поезд по дороге. На площади собралось несколько тысяч
народа, преимущественно рабочих. Полупанов ознакомил собравшихся с
общим положением в России.
Толпа пришла в возбуждение, когда на трибуне появился Беленкевич,
которого они недавно разгромили. Тогда Полупанов раз'яснил кто такой
Беленкевич, и что он не был прав в том, что допустил до вооруженного
столкновения в городе из-за разоружения домовой охраны, а не разрешил
недоразумения мирным путем. Полупанов даже заявил, что Беленкевич за
свои поступки будет наказан. На этом митинг закончился. Рабочие разош-
лись удовлетворенные.
Беленкевича. Он, как мы видели, был очень разношерстен по своему со-
ставу и стоял во главе городской самообороны, организовывал ее и идейно
воодушевлял к борьбе против М. Никифоровой. Временный, столь громко
названный, революционный комитет, собственно сделался выразителем
желания местной буржуазии и руководил борьбой, не столько против
Никифоровой, сколько против большевиков вообще.
И кое-кому из рабочих членов Временного Революционного Комитета
становилось это ясным. На фронте еще шел бой, а часть членов потребо-
вала прекращения наступления и посылки делегатов в красные части.
Предложено это было довольно настойчиво, под угрозой отозвать рабочих
с фронта, раз'яснивши им суть дела, и Комитет согласился. Делегаты
были посланы к Асееву в Шестаковку и к Муравьеву в Знаменку.
Из доклада рабочего Тюнти, ездившего к Муравьеву, выяснилось, что
Муравьев рассматривает Елисаветградское выступление против Никифоровой
как контр-революционное и выставляет категорическое требование: резко
отгородиться от буржуазии. После доклада т. Тюнти буржуазная часть
Комитета заволновалась. Послышались возгласы по адресу сторонников
соглашения:—Что же вы хотите нас выдать, ну выдавайте, но не забудьте,
что и вы далеко зашли и Муравьев вас не простит. У вас два выхода:
или итти до конца с нами, или перерезать нас. Руководители „Временного
Революционного Комитета" начали уже говорить на чистоту, без громких
фраз, о защите порядка и рабочих от шайки грабителей М. Никифоровой.
Руководители, теперь заявили открыто, что они борятся с большевиками.
Тоже повторилось и после доклада делегатов, ездивших к Асееву,
27 февраля.
Члены делегации: Сосна, Бубнов и Сачко убеждали Комитет не от-
крывать военных действий против Советской армии и предлагали итти на
мирное соглашение. Очень резко за соглашение высказались железнодо-
рожники. Представитель железнодорожников заявил В. Р. К-ту: „Мы слу-
жили правительсту при царском режиме, подчиняясь Николаевской палке
мы служили Временному правительству, служили Совету Народных Комис-,
саров, служили Центральной Раде, правым, левым эсерам, меньшевикам,
большевикам, наконец анархистам—Марусе Никифоровой, мы не можем
больше, даем вам полтора часа сроку, и если после этого не начнутся
мирные переговоры, мы покидаем станцию. Мы предлагаем немедленно
отправить мирную делегацию на Шестаковку. Мы повезем ее на. паровозе,
освещая путь ее следования пожарными факелами, а впереди выставим
белое знамя. Если под Шестаковкой путь разобран, мы от Лелековки пое-
дем дрезиной".
Однако, на Комитет все эти заявления рабочих произвели не особен-
но большое впечатление. Грабоволенко заявляет: „Где гарантии того, что
большевистские части не разграбят город если их пустить, а посему, пус-
кать их не нужно". Бузько предлагает не допускать эшелон ближе, чем
на пушечный выстрел. Гайсинский советует еще раз послать делегацию и
заявить, что мирное соглашение возможно лишь в том случае, если будет
дана абсолютная гарантия полной неприкосновенности граждан. А в общем
Комитет постановляет, что если переговоры ни к чему не приведут, то
принять все меры к обороне города, вплоть до об'явления мобилизации
всех граждан, способных носить оружие.
Пока в Комитете спорили, обсуждали резолюции и выносили поста-
новления, на станцию прибыли красные части и, как раз в разгар споров
по вопросу как бороться с красными, в помещении Комитета появляется
начальник первого эшелона красных войск Додонов. Он предлагает Коми-
тету следующие условия: 1) Безусловное признание Соввласти; 2) Материаль-
ная и моральная поддержка красных войск; 3) Разоружение и выдача
офицерства и, 4) Разоружение домовой охраны с передачей всего оружия
фабзавкомам.
Все условия были приняты Комитетом и подписан был договор между
командованием советских частей и „Временным Комитетом Революции".
Это было 27 февраля (12 марта).
Тогда же командующий первой -армией тов. Асеев предложил „Врем.
Рев. Ком." организовать социалистическую, красную гвардию для совмест-
ной борьбы с контр-революцией, но „Комитет" отказался подписать воз-
звание. В меньшевистском органе „Известия Елисаветгр. Соц. партий" от
3 марта (16 марта) этот отказ формулирован, так: „Если расшифровать
это воззвание, то окажется, что нас зовут к партизанской войне с Австро-
Германией и к гражданской войне с Центральной Радой". Начальник
ополчения Сосна был назначен советским командованием помощником ко-
менданта, но отказался; о своем уходе заявил и Лисиченко—второй по-
мощник коменданта Додонова.
данта города Додонова. Необходимо было создавать какую-то видимость
Советской власти на месте, в городе. Вот тогда-то меньшевики и создали
жалкий ублюдок Совета, о котором они сами заявляли, что он „далеко не
крайней левизны".
ством Ситника собралось что-то около 30 душ рабочих представителей от
нескольких заводов. Это было первое собрание „возрождающегося" на сме-
ну старому большевистскому Совету, нового Совета, такого, каким пред-
ставляли себе вообще Советы, меньшевики.
Первым делом этого, еще не совсем законного, Совета было воспрепят-
ствовать советским войскам вывозить военное имущество. Членам „Сове-
та" Мартынику, Гемедову и Щербине поручено было отправиться к ко-
менданту Додонову и вместе с ним прибыть в „Совет".
Воистину „возродившийся Совет" попал в положение водевильного
простака. Додонов явился и молча, спокойно выслушал все требования Со-
вета, не забирать военное имущество.
— Так вы—Совет Рабочих Депутатов, начал говорить тов. Додонов,
требуете оставления оружия? Для кого?—для немцев, которые борятся с
Советской властью?. Вы спрашиваете об имуществе, о пушках—оно при-
надлежит Советской армии. Почему я с вас не спрашиваю о разграблен-
ном эшелоне, имущество, которого стоит 25 миллионов народных денег?
Почему вы ничего не сделали для того, чтобы отобрать оружие из рук ху-
лиганов; начать это мне—значит начать новую перепалку.
Конечно „Совету" ничего не оставалось делать, как молча выслушать
тов. Додонова. Но вряд ли понимал этот ублюдочный Совет, в какое траги-
комическое положение он себя ставит: в положение Совета идущего про-
тив Советской власти. Новому „Совету" не было времени, он был занят
борьбой с большевизмом.
18 марта „Совет" был окончательно сконструирован из 57 человек.
В президиум „Исполкома" вошли: председателем И. Я. Шлянин, товарищем
председателя Ф. П. Колосов, казначеем Зиновьев (рабочий завода Шклов-
ского), секретарем Сабсай. Работал Исполком не долго, но свою работу на-
чал с двух „знаменательных распоряжений": одно об отмене всех распоря-
жений прежнего большевистского Совета, а другое об увольнении с дол-
жностей всех тех, кто был назначен тем же большевистским Советом.
большевики оставят город, ограбят банки, устроят Варфоломеевскую ночь
буржуазии, а потом взорвут Балашевский мост и, пустят несколько сна-
рядов на город.
В ночь под 19 (6) марта Советские войска тихо ушли на фронт. Все
осталось на своих местах, а ликовавшая буржуазия начала готовиться к
встрече избавителей-немцев.
<<<назад | оглавление | далее >>>
политическое затишье. Одни из революционных работников были мобилие
зованы, другие выехали, революционные группы и кружки, которые здесь
существовали до войны, теперь распались.
Только после февральской революции, в середине марта, начинается
оформление социал-демократической партии. 28*) марта была об'явлена
предварительная запись в члены РСДРП в помещении вегетарианской
столовой по Ивановской улице, в доме Хороманского. В организационный
комитет соц.-дем. партии входили следующие товарищи: председатель—
Гайсинский и члены: Блюмкина, Янкелевич, Яновская, Теличко, Шканд,
В. Бондаренко и Иван Куропятный. „Бунд" в количестве не более 3-х
человек открыл запись в доме Островского, по Пашутинской улице. Тогда
же, приблизительно оформились и другие партии.
В социал-демократической партии, вскоре после ее организации, на-
чали появляться различные течения, как-то: оборонцы, интернационалисты,
„новожинененовцы", и наметилась также группа, которая сочувствовала
большевикам.
Но в те дни, это была слабенькая и малочисленная группа, без опыт-
ных руководителей, без связи с центром, без определенного знания боль-
шевистской программы и тактики. Самостоятельной работы среди рабочей
массы группа почти что не вела и на общем фоне политического под'ема
была даже мало заметна.
Впервые сильное, толковое и искреннее слово о большевизме рабочие
массы услышали от проезжающих с эшелонами большевиков.
Было это 7-го мая на Кавалерийском плацу, на митинге, организо-
ванном РСДРП. Здесь выступили проезжие большевики-матросы: Баранов
и Агапов. Они говорили против войны, высмеивали „оборонческую" поли-
тику, говорили о братании на фронте, о вожде большевиков тов. Ленине
и о руководимой им организации.
*) Все числа в данном очерке, для точности,
даны по старому стилю, согласно вос-
поминаниям и архивным материалам. Очерк написан по воспоминаниям
участников.
3
Им оппонировал меньшевик Шмойс. Он исключительно говорил о
большевиках и о Ленине, и говорил так, как писалось тогда о них во
всех буржуазных газетах, т. е., повторял все сплетни и клевету о шпио-
наже, пломбированном вагоне и прочее. Речь Шмойса была так грубо
враждебна, так явно питалась из буржуазных источников, что ее приш-
лось „поправлять", если можно так выразиться, самому председателю
соц.-дем. организации Гайсинскому. Этот последний понял, что нетактич-
ное выступление Шмойса может оттолкнуть от организации соц.-демокра-
тов и так малочисленную группу рабочих и поэтому постарался несколько
сгладить неудачное выступление своего соратника. Он более-менее серьезно
раз'яснил идейное расхождение между большевиками и меньшевиками.
После него выступил с докладом об Интернационале тов. Добромиль-
ский, из числа сочувствовавших большевикам. Он подробно останавли-
вался на позиции Ленина и большевиков в войне 1914 года, говорил о
цели приезда Ленина в Россию, о том, как боролись и борятся больше-
вики против войны.
Рабочих на митинге было много. Они внимательно слушали все речи.
В Елисаветграде, в то время, мало кто имел ясное представление о боль-
шевиках, а посему митинг 7-го мая можно считать началом раз'яснителъ-
ной кампании о большевиках и большевистской программе.
После митинга о большевиках начали говорить рабочие на заводах.
Находилось все больше сторонников большевистских лозунгов, брались
под сомнения те инсинуации, которые как из рога изобилия сыпались на
большевиков со страниц буржуазных газет.
На заводе Эльворти образовалось большевистское ядро вокруг трех
товарищей: Чернышева Михаила, Гуляницкого Трифона и Скульского Кон-
стантина. Сперва на собраниях рабочих, созываемых заводским комитетом,
эти первые рабочие—большевики не пользовались авторитетом, и бывали
даже такие собрания когда после их выступлений слышались крики:
„Долой". Но мало-по-малу рабочая масса классово-выраставшая, начала
относиться к ним иначе, и вскоре все три указанные выше товарища были
избраны в заводский комитет.
Создание самостоятельной большевистской организации.
В начале сентября месяца в Елисаветград приехал партийный ра-ботник из Петрограда тов. Закс (Гладнев), в лице которого группа боль-
шевиков приобрела достаточно опытного и политически грамотного руко-
водителя. Под его руководством группа начала оформляться организа-
ционно.
13-го сентября 1917 года на заседании организации РСДРП, тов.
Закс от имени группы большевиков заявил о том, что в Елисаветграде
образовалась фракция большевиков и требовал о предоставлении ей права
на автономное существование в пределах Елисаветградской организации.
Против фракции возражали лидеры меньшевиков Штамм и Гайсинский.
Они указывали, что выделение фракции поведет к расколу партии, а пар-
тия-де и сильна своим единством. Тем не менее голосованием принято бы-
ло предложение Игоря Тамма (интернационалиста), составленное в духе
компромисса, а также была выделена комиссия, которой поручено было вы-
работать детали взаимоотношений фракции и комитета РСДРП.
4
Но никаких деталей не пришлось вырабатывать. После первых же
заседаний комиссии, ее меньшевистское большинство так непримиримо себя
повело, что вместо соглашения вышел разрыв, и большевистской группе
было даже отказано в помещении. Тогда группа большевиков отбросила
всякую мысль о фракции и решила создать самостоятельную организацию.
В воскресенье, 17-го сентября было созвано первое организационное
собрание большевиков, на котором окончательно было постановлено соз-
дать самостоятельную организацию РСДРП (большевиков), стоящую на
почве решений 6-го с'езда, а также был избран партийный комитет. В
состав этого первого местного партийного комитета вошли: председа-
телем—С. М. Закс, товарищами председателя—Гуляницкий и Скульский,
секретарями—В. С. Завадовский и Г. Гриншпун, казначеями—Райский и
Горбаченко. Была избрана также комиссия по распространению литера-
туры в составе: Шехтера (Тукова) и сестер Каневских. Размер членских
взносов был установлен в размере 1% с получаемого жалования. После
закрытия собрания между присутствующими были собраны средства на наем
помещения (таковое и было нанято в здании Талмуд-Торы, где теперь
помещается Дом Рабочих Подростков).
Первое время в новой организации не было определенного идейного
единства. Особенно разногласица выявилась по вопросу об учредительном
собрании. Часть членов партии настолько горячо высказывалась за учре-
дительное собрание, что пришлось устраивать несколько специальных со-
беседований по этому вопросу. Одним из сторонников учредительного соб-
рания был т. Диковский и в дальнейшем, когда большевики разогнали
учредительное собрание в Петрограде, временно даже выступил из партии.
Тов. Диковский был активный работник, много сделавший для больше-
визирования рабочих, а позже, в период петлюровщины, он вновь вступил
в партию. Мы умышленно остановились на т. Диковском, чтобы охаракте-
ризовать те настроения, какие наблюдались тогда среди части больше-
вистской организации.
В дальнейшем единая идейная основа вскоре была усвоена и Ели-
саветградская партийная организация большевиков, оформившись органи-
зационно и укрепившись идейно, ринулась на ожесточенную борьбу с мень-
шевиками и правыми эсерами в Совет Рабочих и Солдатских Депутатов.
Активными членами партии в этот период, кроме вышеупомянутых,
по данным Истпарта были: Вл. Бондаренко и его жена Волкац, Пересунько,
Рыбальченко, Люся Дымченко, Вера Завадовская, Дашевская, Доценко
(убитый впоследствии деникинцами), Могилевский, Соловьева (безрукая),
Баранов, Белоконь (расстрелян бандитами), Ганенко, Гармурар, Козенко
Василий, Белаковская Маня, Белаковский Абрам, Лобанов и Лимба (латыш).
5
Борьба в Совете*).
Первое боевое крещение.
События в то, полное движения время, шли в лихорадочном темпе—Каждый день приносил известия о новых событиях и по ним строилась и
местная партийная работа.
Революция шла вверх. Революционные массы, как море в бурю, время
от времени поднимались мощными, бурлящими валами. На этих валах
еле-еле носились уже „без руля и без ветрил" утлые меньшевистско-
эсэровские челны. Во главе революционного движения все крепче и крепче
становилась большевистская организация.
На последние числа октября в Петрограде собирали Всероссийский
С'езд Советов, против которого было все Временное Правительство. Мест-
ный Совет готовился также посылать туда депутатов.
По вопросу о наказе депутатам произошло первое серьезное сраже-
ние, данное большевиками.
В совете в то время боролись 4 основных течения: меньшевики с
лидерами Штаммом и Гайсинским, украинские социалисты, возглавляемые
Беланенко, эсеры с Сиротою и Шинделем во тлаве н большевики, воз-
главляемые рабочими завода Эльворти: Гуляницким, Скульским и Черны-
шевым, а также и двумя товарищами, приехавшими из центра: Заксом
(Гладнев) и Ю. Гольденбергом (Зорин). В общем большинство Совета было
меньшевистско-эсеровское и относилось к с'езду советов отрицательно.
Но высказываться об этом открыто уже было неудобно. Рабочая мас-
са и часть солдат местного гарнизона высказывались за с'езд.
Вот как образец, характерная резолюция 9-й автомобильной роты:
„Принимая во внимание, что грядущий Всероссийский С'езд Советов Ра-
бочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов, будет являться важнейшим
шагом к выяснению нашего внутреннего политического положения и, счи-
тая, что этот с'езд должен будет открыть новую эпоху в нашей государ-
ственной жизни, мы, солдаты 9-ой автороты, постановили: требовать от
Елисаветградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов обязательной
посылки делегатов на с'езд и поручаем нашим представителям голосовать
за этого кандидата, который будет мужественно отстаивать немедленную
передачу власти в руки Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских
Депутатов".
Подобные резолюции сколько повлияли на тактику меньшевиков и
они на заседании Совета от 14-го октября начали вилять. Лидер мень-
шевиков Штамм на заседании Совета высказался за посылку делегатов.
Он явно рассчитывал, что его выберут на с'езд и он там заявит, что сим-
патии Елисаветградского Совета не на стороне большевиков, не за власть
*) Из воспоминаний участников революционного движения.
6
недовольства рабочей и солдатской массы.
Штамм предложил сразу же приступить к выборам. Тогда тов. Гом-
берг, от имени большевистской фракции Совета выступил с горячей речью,
в которой указал, что мало выбрать депутатов, надо дать им определен-
ный наказ и инструкцию, Он сказал: „С'езд собирается в тот момент,
когда России грозит гибель, когда грозит гибель всем завоеваниям рево-
люции, когда Петроград собираются сдать немцам. Рабочие и солдаты по-
ставлены будут в необходимость совершить акт, который не совершают
не будучи пропитаны революционным чутьем,—придется поставить вопрос
о передаче власти тем органам, которые выведут Россию из этого па-
губного положения. Пока Советы власти не получат, правящие классы
будут бороться, преследуя свои цели".
Так говорил т. Гомберг в своей большой блестящей речи от имени
фракции большевиков и останавливался, кроме вопроса о власти, еще на
вопросах о земле, о производстве, о политике мира, о голоде и мире.
„Выход один, закончил Гомберг, вся власть рабочим, солдатам и
крестьянам. Не должно быть места заводчикам, фабрикантам и прочим
угнетателям".
Большевиками в виде наказа делегатам была предложена следующая
резолюция: „Елисаветградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов
выбирает делегатов на Всероссийский С'езд Советов, руководствуясь сле-
дующими положениями: Революционная Россия в опасности; ее революцион-
ная армия и флот выбивается из последних сил, производство рушится,
голод наступает. Необходимо всемерное напряжение всех революционных
сил для того, чтобы спасти завоевания революции. С этой целью надо не-
медленно расторгнуть царские тайные договоры, об'явить демократические
условия мира, предложить перемирие на всех фронтах. Необходима немед-
ленная передача всех помещичьих земель крестьянским комитетам. Необхо-
дим рабочий контроль над производством, государственный контроль над
солдатскими бианками и всеобщая трудовая повинность... Констатируя
неотложность всех вышеуказанных мер, Елисаветградский Совет Рабочих и
Крестьянских Депутатов находит, что единственной гарантией проведения
в жизнь всех этих мероприятий, может явиться только правительство, вы-
шедшее из среды советов и контролируемое таковыми".
Так смело и определенно в Совете большевики еще не говорили и,
естественно, что после речи т. Гомберга и резолюции поднялись страст-
ные споры. Против большевиков выступили, сперва Тягай, правый эсер и
лидер меньшевиков Штамм. Они говорили, что власть советов—это первый
шаг, а дальше последует второй,—вся власть большевикам. Штамм обвинял
большевиков в том, что они играют на инстинктах рабочих со своим во-
просом о рабочем контроле над производством и что Совет этот пункт
встретил сочувственно по недоразумению. Штамм предсказал даже, что в
дальнейшем рабочий контроль приведет к переходу заводов к рабочим, а
такая форма социализма близка к анархизму, причем подкрепил это ут-
верждение примером, как в Харькове, в результате рабочего контроля, на
одном из заводов, пришлось упразднить директора, который не хотел под-
чиняться контролю, рабочие взяли завод в свои руки, получили деньги из
банка и т. д.. Эсеры и интернационалисты не возражали против резолюции,
но и не соглашались всецело с нею. Их лидер Шиндель заявил:—вопрос о
7
передаче власти стоит перед нами лишь теоретически, мы не понимаем от
кого, от какого революционного центра идет требование передачи власти
и каким образом это будет сделано. За резолюцию выступили украинские
эсеры, но они преследовали свои цели, они готовились к захвату власти,
думая использовать разногласия в Совете.
Тем не менее меньшевистско-эсеровское большинство так яростно
ополчилось против резолюции, что фракция большевиков сняла свою резо-
люцию с голосования и удалилась с собрания. Меньшевики и эсеры внесли
тогда свою резолюцию, но она провалилась, так как украинцы воздержа-
лись от голосования, а посему делегаты остались без наказа. Тайной бал-
лотировкой избраны были на с'езд левый эсер Журбинский и меньшевик
Штамм. Фракция большевиков послала своего делегата Гуляницкого.
Это было первое серьезное выступление большевиков в Совете, ко-
торое открыло собою период ожесточенной борьбы внутри Совета, закон-
чившейся полной победой большевиков.
Вопрос о признании власти Советов.
Был ли Октябрьский переворот несколько неожиданным для местнойбольшевистской организации, плоха ли была связь с центром, но в во-
просе о переходе власти к Советам, лидеры проявили некоторую неуве-
ренность. Характерно, что члены партии из рядовых резко и прямоли-
нейно поставили вопрос о передаче власти Совету.
Октябрьскому перевороту было посвящено заседание местного Совета
от 27 октября 1917 года. Меньшевик Глейзер, докладывавший о перево-
роте, предложил резолюцию протеста против вооруженного захвата власти
в Петрограде. Ее горячо поддерживали эсеры, называвшие большевиков
„захватчиками, предателями родины" и тому подобными „милыми" наз-
ваниями. Тягай от имени правых эсеров призывал оказывать содействие
войсковым организациям в ликвидации большевистского мятежа, напоми-
ная об огромной ответственности перед будущим поколением, об учреди-
тельном собрании, которое может оказаться сорванным из-за большевиков.
После них выступил с речью тов. Закс. Он предостерегал Совет
от скоропалительного осуждения переворота, а предлагал либо признать
власть Советов, либо воздержаться от вынесения какой либо определен-
ной резолюции. Но другие члены большевистской фракции, выступавшие
после т. Закса, требовали безоговорочного и немедленного признания
власти Советов.
Это заседание также кончается демонстративным уходом большевиков,
так как Совет не дает закончить внеочередное заявление т. Заксу. Тов.
Закс взял слово для внеочередного заявления и начал читать статью с
перевороте из газеты „Известия Московского Совета". Его прерывают и
баллотировкой заставляют прекратить чтение.
Меньшевики и эсеры проводят свою резолюцию протеста против пе-
реворота при 58—за и 22 воздержавшихся.
31 октября созвано было экстренное собрание Совета по случаю
возвращения делегатов со Всероссийского С'езда Советов в Петрограде.
Журбинский в своем докладе о с'езде высказался в пользу переворота.
Он сказал: „Быть может, представители партии и ошиблись, но сотни ты-
сяч трудящегося революционного населения ошибиться не могли".
8
Штамм же, в своем слове, назвал Петроградское восстание „дворцо-
вым переворотом" а С'езд Советов—„частным совещанием" большевиков.
Наряду с резолюциями интернационалистов и меньшевиков, больше-
вики предложили следующую резолюцию: Совет считает заседавший
25 и 26-го октября в Петрограде С'езд Советов законно состоявшимся.
Совет считает, что следует приветствовать передачу всей власти в Рос-
сийской республике в руки Советов и их революционных комитетов от
рабочих, солдат и крестьян. Елисаветградский Совет приветствует создан-
ную С'ездом власть Народных Комиссаров и считает ее единственно за-
конной до Учредительного Собрания.
На путь решительной борьбы.
С внешней стороны в Елисаветграде все оставалось как-бы по ста-рому: все тот же был Совет с меньшевистскими и эсеровскими лидерами
во главе, все также заседала так называемая, „демократическая" город-
ская дума, все также власть считалась в руках представителей Времен-
ного Правительства.
Но за внешней, оффициальной стороной, скрывалась трухлявеющая
сущность. Наступала агония, последние судорожные движения дряхлевшего
соглашательства. В сознании рабочих и солдатских масс все больше про-
никали идеи классовой борьбы и представление о большевиках, как о
партии, которая руководит этой борьбой. Это давало возможность больше-
викам, как мы видели, все решительнее и решительнее напирать на мень-
шевистско-эсеровское большинство в Совете. С другой стороны на Совет
напирали украинцы, которые стремились обеспечить власть в Елисавет-
граде за Центральной Радой, об'явившей к тому времени себя высшим
краевым органом. Вопрос о признании Центральной Рады был поставлен
в Совете на заседании 4-го ноября. В своем докладе о Раде, украинский
представитель Оконенко пытался искать поддержки у большевиков, напо-
миная, что украинский с'езд в Киеве постановил не посылать солдат про-
тив большевиков. Большевики выступили против признания Рады краевым
органом власти и указывали, что разрешение вопроса о федеративном
строе является правом Учредительного Собрания. Резолюция украинцев
была провалена и они демонстративно покинули собрание.
В городе назревала угроза вооруженного восстания, - только остава-
лось невыясненным, кто будет возглавлять выступление: большевики или
местные сторонники Центральной Рады. Эти последние имели в своем
распоряжении вооруженных гайдамак и командиров, бывших членами Со-
вета, как например Акацатов, украинский эсер, начальник юнкерского
училища.
21 ноября к нам в город приехал тов. Зиновьев и читал лекции в
городском театре об Октябрьском перевороте, а 25-го, с его участием, со-
стоялось заседание местного Совета Рабочих Депутатов, на котором во
всю ширину встал вопрос об организации Советской власти в Елисавет-
граде. Собрание длилось 12 часов: с 7 часов вечера до 7 часов утра и
было очень бурным.
Началось с того, что заседание открылось без большевиков, которые
в это время совещались. Тов. Закс по этому поводу заявил протест. Даль-
ше он решительно предложил, чтобы немедленно был поставлен вопрос о
9
передаче власти Совету. Меньшевики и правые эсеры не соглашались.
Начался ряд внеочередных заявлений присутствовавших гостей, членов
Петроградского и Минского Военно-Революционных Комитетов, а также
членов Ревкомов Балтийского и Черноморского флотов. Они удивлялись
равнодушному отношению Елисаветграда к современным событиям. Они
говорили, что Елисаветград напоминает какой-то остров на бурном океане,
и от имени революционных масс Петрограда, армии и флота призывали
взять власть в руки рабочих. Тов. Скульский, который председательство-
вал на собрании, отказался тогда от председательствования и фракция
большевиков постановила выйти из состава Исполнительного Комитета,
В зале поднялся невообразимый шум. Тов. Зиновьев пытался несколько
раз говорить, но его из—за шума небыло слышно. Наконец несколько на-
чинает утихать. Слово предоставляется т. Зиновьеву.
„Вот товарищи,—говорит он,—ваше возбужденное состояние ясно
свидетельствует об одном, что здесь долго и искусственно задерживался
напор революционных сил. Гони природу в дверь, а она влетит в окно".
Тов. Зиновьев предлагает выбрать председателем левого эсера
Журбинского и приступить к обсуждению вопроса о передаче власти Со-
ветам, „но если этот вопрос будет отвергнут,—предупреждает он,—то
большевики обратятся с воззванием к гарнизону"
В ответ на это заявление меньшевики и эсеры демонстративно про-
водят в председатели представителя гарнизона, начальника Кавалерийской
школы, украинского эсера Акацатова.
Начинается заседание. Зачитывается воззвание временного совета
Народных Комиссаров в Херсоне и приступают к обсуждению вопроса
послать-ли делегатов на с'езд в Херсон.
Снова столкновение. Все фракции высказались за посылку делегатов
с решающим голосом, только фракция большевиков заявила, что делегатам
надо дать такой наказ, что если на с'езде большинство представителей будет
от земств и дум, то делегаты должны иметь только совещательный голос, а
если большинство представителей будет от Советов,—то решающий.
Предоставляется слово по 20 минут для фракционных ораторов,
чтобы они могли высказаться по 3-м вопросам, которые будут обсуждаться
на с'езде: 1) о текущем моменте, 2) об отношении к Центральной Раде и
3) об отношении к Рабоче-Крестьянскому Правительству.
От фракции большевиков выступает т. Зиновьев. „Еще в начале ре-
волюции,—сказал он,—вопрос о революции стоял так: или власть Советов
или коалиция. Последняя взяла верх и пережила все стадии вплоть до
однородно-социалистической. Но мы предлагали ее месяца полтора-два
тому назад и это было отвергнуто. И вот, теперь нам предлагают блок с
народными социалистами, этими кадетами второй марки. Нам задают гроз-
ные вопросы об Учредительном Собрании, но где вы были, когда разгоняли
Калужский Совет. Вы полагаете, что Учредительным Собранием должны
упраздниться Советы, а мы говорим, что от постановлений, которое выне-
сет Учредительное Собрание, до проведения их в жизнь далеко, затем и
нужны Советы, чтобы быть на страже".
В своем слове коснулся тов. Зиновьев и об отношении к Централь-
ной Раде. Он сказал: „Украинцы не должны забывать нашей позиции в
украинском вопросе. Мы с вами, мы поддерживаем все ваши законные
требования. Но мы спрашиваем, почему украинцы не признают власти
10
Советов, которые не имеют совершенно буржуазии. В Раде 47 представителей
от буржуазии, в этом ее слабость. Вы,— обращается он к украинцам,
должны вместе с нами поддерживать Центральную Советскую Власть. Вы
должны сказать, что во всей России вся власть должна быть советская".
В общем заседание кончается не совсем удачно для большевиков.
Но это была последняя призрачная победа меньшевистско-эсеровских лиде-
ров в Совете. Именно лидеров, потому, что после этого заседания многие
члены Совета стают на точку зрения власти Советов.
Слово к широким крестьянским массам.
Среди рабочих большевистская партия уже пользовалась популяр-ностью и симпатиями. Это обстоятельство и позволяет большевикам все
увереннее и увереннее наступать на соглашательский Совет. Но для углуб-
ленной, постоянной работы среди крестьянства времени не оставалось.
Революция на селе разворачивалась. Массы революционизировались все
больше и больше. Можно даже сказать, что революция на селе принимала
большевистский характер, усваивала большевистские лозунги и осуществляла
их, но все это полусознательно, без надлежащего руководства. О больше-
виках же, как о политической партии, селянство имело весьма слабое пред-
ставление.
6-го декабря 1917 года в Елисаветграде открывается уездный кре-
стьянский с'езд под председательством эсера Лагутты, Мелешко и Колес-
нйченко были товарищами председателя, Илларион Компаниец (эсер), Чер-
ниенко и Нестеренко (украинские эсеры)—секретарями.
Здесь впервые селянские представители ознакомились с большевиками
и с большевистскими взглядами на земельный вопрос.
Начался с'езд докладом тов. Бонцаревича, недавно возвратившегося
со Всероссийского С'езда Крестьянскик Депутатов. Он резко критиковал
в своем докладе бывшее коалиционное правительство и старый Централь-
ный Совет Рабочих и Крестьянских Депутатов. Он сказал: „С Кишкиными
и Бурышкиными можно, а с большевиками нельзя?... Где же правда? В
Петрограде рабочие получают по четверти фунта хлеба в день, но они
знают, что виноваты в этом не Народные Комиссары, а те саботажники,
которые не исполняют их приказа".
Такого рода заявления вряд ли могли нравиться эсерам, и они со
всем пылом обрушились на большевиков. Из успевшего уже устареть хла-
ма на свет были выволочены грязные сплетни: снова склонялось слово
„шпион", Ленина сравнивали со Столыпиным, а сам председатель с'езда
пролил слезу по поводу того, что кадетская партия об'явлена была вне закона.
После выступлений эсеров, начали говорить большевики. „Вы 8 ме-
сяцев толковали о земле—говорит тов. Гуляницкий—обращаясь к эсерам,
но вы ее крестьянам не дали. Вы ввели смертную казнь. Для вас Учре-
дительное Собрание—святое, но и для нас оно будет святым, если там не
будет помещиков. Вы говорите, что нет власти. Власть есть, на нее пре-
тендует Рада. Пусть Рада, но в ней должны быть только рабочие, кре-
стьяне и солдаты Украины. Раньше надо признать власть Петрограда, а
потом Рады".
Тов. Козенко (большевик) сказал, что крестьян сюда собрали не для
того, чтобы закреплять революцию, а для басен. „Необходимо,—заканчи-
вает Козенко,—организовать твердую власть рабочих, крестьян и солдат".
11
Совершенно неожиданным для эсеров был доклад эсера Иллариона
Компанийца по земельному вопросу. Он начал свой доклад с того, что
говорит: „Декрет Ленина о земле вполне выражает крестьянские идеалы".
Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Аплодисменты на
скамьях большевиков. Полная растерянность и возмущение среди эсеров.
Тут поспешили вмешаться украинцы и искуссно повернули с'езд на
национальный вопрос. Им удалось провести резолюцию, в которой
с'езд признал Центральную Раду, как орган власти на Украине, а также
и то, что Елисаветградский уезд входит в состав „Единой, неделимой
Украины, составляющей часть Российской Федеративной Республики".
Но не в этой резолюции—значение с'езда, а в том, что здесь впервые
был раз'яснен декрет Ленина о земле и вызвал к себе сочувственное от-
ношение со стороны крестьянства. Здесь были подорваны те устои, на ко-
торых строили свое политическое благополучие эсеры, мнившие себя пол-
ными выразителями крестьянства.
На переломе.
Заседание Совета от 25 ноября и крестьянский с'езд 6 декабря, этомоменты высшего напряжения партийной борьбы, определившие собою на-
чало победы большевиков.
Резолюции пишутся еще старыми словами, в старых выражениях,
большевистская партия еще как будто терпит поражение за поражением.
Но побеждать уже становится все труднее и труднее, ряды „верных" ре-
деют, а победные кличи меньшевистско-эсеровской трубы звучат уныло...
Это уж победа на бумаге; это последние судорожные попытки мень-
шевистско-эсеровских лидеров спасти положение и, как всегда так бывает,
безрезультатные. Последующие события послужили сему подтверждением.
Организация большевистского Совета.
С начала декабря в городе фактически наступило безвластие. То-есть собственно, существовал еще Комиссар Временного Правительства,
он даже издавал распоряжения, канцелярии работали и писали. Но никто
уже распоряжений Комиссара не исполнял, авторитета никакого власть не
имела и „поддержать авторитет" вооруженной силой она не могла, так
как таковой уже не было. Кроме того, Совет заметно полевел, меньшевик
Штамм как-то на заседании даже язвительно заметил, что все сидящие
в Исполкоме становятся большевиками.
В такой обстановке собрался Совет 9 декабря. Большевики катего-
рически ставят вопрос о власти. Тов. Чернышев, от имени большевиков,
так и заявляет, что надо сегодня же избрать Военно-Революционный
Комитет.
За организацию власти высказались и представители других партий.
но они по разному на нее, эту новую власть, рассчитывали. Советская
власть только до Учредительного Собрания, так думали эсеры и интерна-
ционалисты. Меньшевики, ставшие на точку зрения советской власти,
понимали ее лишь как власть для установления порядка и думали, что
она будет конструироваться из представителей Совета, думы и земства.
Такими, например, мнил себе Советы меньшевик Гайсинский. Лидеры
сторонников Центральной Рады имели свои рассчеты на разношерстный
12
состав Совета, думая, при нужде расположить его к Центральной Раде. Из
за этого не было возможности сговориться. Резолюция, внесенная интерна-
ционалистами, которую поддержали левые эсеры и большевики, собрала
76 голосов, а резолюция, предложенная меньшевиками и украинцами—74.
Вопрос поэтому остался открытым и был перенесен на следующее
заседание.
Но следующее заседание старого Совета уже не состоялось. Ждать
его было совершенно бесполезно, и 21 декабря 1917 года 54-мя членами
старого Совета и беспартийными рабочими был организован новый Совет
Рабочих Депутатов. Накануне выбора этого Совета, большевики, интерна-
ционалисты и левые эсеры выдвигали идею об образовании рабочей секции
при Совете. Против этого были меньшевики и правые эсеры. Но когда
21-го декабря был поставлен вопрос об организации самостоятельного ра-
бочего Совета, меньшевики уже соглашались на образование рабочей
секции. Это случилось потому, что к этому времени на заводах интелли-
гентам меньшевикам уже не доверяли, но события опередили меньшевиков.
Необходимо было организовывать не подведомственную Совету секцию, а
самостоятельный орган, которому надо было выполнить ряд задач, невы-
полнимых в Совете с влиянием меньшевистской идеологии. Задачи свои
этот новый Совет определил так: организация военно-революционного
комитета и красной гвардии, регулирование и контроль над производством
и организация вокруг себя рабочих масс.
В президиум Совета вошли: Паволоцкий, Шканд, Гуляницкий и Те-
личко, а членами Исполнительного Комитета были избраны: Чернышев,
Скульский, Дьячков, Николаев, Ягода, Могилевский, Велоконь, Гессен,
Гремлюк, Федоров, Спренжен, Рыбальченко, Кочерещенко, Щерба и Збе-
шинский.
20 декабря новый Совет постановил предложить всем организациям,
входившим в старый Совет, отозвать из него своих представителей.
Этого можно было уже не делать, так как старый Совет фактически
к этому времени прекратил свое существование.
Военно-Революционный Комитет и его деятельность.
Избранный Исполнительный Комитет был преобразован 18 января1918 года в Военно-Революционный Комитет, от имени которого и об'яв-
лено было в приказе по уезду, что власть перешла в руки Совета Рабо-
чих и Крестьянских депутатов. В воззвании, выпущенном тогда же, насе-
ление призывалось к спокойствию и воспрещались самовольные аресты.
Помещался Военно-Революционный Комитет в здании Кавалерийского учи-
лища. Здесь же издавался и „Бюллетень Елисаветградского Военно-Револю-
ционного Комитета".
Связь с уездом была налажена очень быстро. С разных сторон на-
чали поступать приветствия Елисаветградскому В.-Р. Комитету. Из Ново-
украинки была прислана следующая телеграмма: „20 января. Елисавет-
градскому Военно-Революционному Комитету. Новоукраинское общее со-
брание рабочих и крестьян приветствует В.-Р. Комитет и обещает ему
полную поддержку. Просим дальнейших распоряжений и раз'яснений.
Председатель Щербак".
13
С'езд солдат Братской волости телеграфировал: „С'езд солдат Брат-
ской волости, состоявшийся 19 января, постановил горячо приветствовать
переход власти к Совету Р. К. С. депутатов. Приветствуем наших лучших
борцов за свободу, равенство и братство"
По прямому проводу Бобринец говорил 19 января: „Бобринецкий
Военно-Революционный Комитет приветствует образование Военно-Рево-
люционного Комитета в Елисаветграде и обещает ему полную поддержку".
Приказом Военно-Революционного Комитета от 19-го января состав
Ревкома был расширен. Кроме вошедших туда членов Исполнительного
Комитета, назначено было еще несколько комиссаров. Комиссаром почты
и телеграфа назначен был Гилев, комиссаром железнодорожной линии от
станции Шестаковка до станции Знаменка—Компаниец, комиссаром по
борьбе с безработицей—Шиндель. В число членов Ревкома был принят
делегированный железнодорожниками Цукунфт. 26-го января партийный
комитет большевистской организации послал для усиления работы Ревкома
членов партии: В. Бондаренко, Г. Кочерещенко, Божора и Сидоренко, ко-
торые были введены в Ревком.
Революционному Комитету, с первых же дней его организации при-
шлось готовиться к серьезной работе и борьбе. Худо было то, что слу-
жащие учреждений сабботировали, и выделенным товарищам трудно было
с ними работать. Но главная угроза Ревкому шла со стороны гайдамаков,
которые энергично готовились к вооруженному выступлению и аресту
большевистского Ревкома. Гайдамаки были сравнительно хорошо органи-
зованы и вооружены.
Организация Красной Гвардии.
В таких условиях организация Красной Гвардии становилась деломвесьма важным и экстренным. Собственно, частично,, Красная Гвардия
была создана еще до организации Ревкома из членов партии и из части
беспартийных рабочих на заводе, бывшем Эльворти. Эти красногвардейцы
были разбиты на десятки и сотни. Каждая группа имела свой пункт. Рабо-
чие охотно записывались в Красную Гвардию, особенно после заговора
Корнилова. Но пока что этим солдатам революции не хватало одного, са-
мого главного,—вооружения.
Совершенно случайно, оружие удалось добыть. 20-го января 1918 г.
в субботу, рабочие, как всегда, закончили работу в 2 часа дня, остался
на работе один только литейный цех. Член партии т. Гуляницкий из двора
литейного цеха случайно заметил, что с линии железной дороги бегут
мальчишки и тащат винтовки, патроны, гранаты и даже музыкальные ин-
струменты. Он спросил мальчишек, где они все это берут, они ответили:
на вокзале, на 5-ом пути стоит целый поезд, брошенный солдатами и пол-
ный оружия и боевых припасов. Тов. Гуляницкий сейчас вызвал Скуль-
ского и Чернышева, отправился с ними на вокзал и здесь отыскал бро-
шенный поезд. Под угрозой револьвера, машинист подал поезд к завод-
ской рампе, а уж здесь ждали его литейщики, которые выгрузили мигом
все оружие и отнесли его в бывшую столовую, а два трехдюймовые орудия
поставили во дворе завода около ворот, которые выходят к заводскому
театру.
14
Таким образом явилась возможность вооружить, и этим самым окон-
чательно оформить Красную „Гвардию. Партийный Комитет поручил на
заводе быв. Эльворти члену завкома тов. Бондаренко произвести добавоч-
ную вербовку. Из каждого цеха выделена была комиссия, которая прове-
ряла списки желающих вступить в Красную Гвардию. От каждого вступаю-
щего требовалось поручительство не менее 3-х человек. Такая строгая
проверка вступающих была необходима для того, чтобы обеспечить
Красную Гвардию от ненадежного элемента.
Вербовка прошла не без вмешательства меньшевиков и эсеров. Они
запугивали рабочих тем, что Ревком никем не признан, и не может быть
признан как власть, что ему не долго придется существовать, а другая-де
власть будет преследовать тех рабочих, которые были в Красной Гвардии.
Однако, несмотря на эту агитацию, на призыв большевистской организа-
ции откликнулось свыше 600 рабочих. Из них, в первый день было ото-
брано 75 человек и отправлено в распоряжение Ревкома, а остальным за-
писавшимся об'явлено, что в случае надобности их вызовут особо.
26-го января, в 5 часов вечера, в помещении Кавалерийского учили-
ща, состоялось общее собрание членов партии. После обсуждения всех
вопросов, связанных с организацией Красной Гвардии, на партийное за-
седание были допущены рабочие, которые вместе со всеми партийцами
выбрали штаб Красной Гвардии. Туда вошли: Волков Сергей, Крадожон,
Возный, Божор и Гуляницкий. Начальником Красной Гвардии был выде-
лен Чернышев.
Разоружение гайдамацких частей.
Общее собрание партии 26-го января, на котором был избран штабКрасной Гвардии, можно считать и началом вооруженного выступления,
боевым крещением только-что организованных отрядов. Этой-же ночью по
городу раз'езжали вооруженные патрули, а отряды также были наготове,
так как стало известно, что Украинская Рада готовит нападение на Ревком.
С гайдамаками, которые все время бряцали оружием и угрожали
Ревкому, решено было покончить. 27-го и 28-го января Ревком энергично
готовился к наступлению. На станции все время проходили эшелоны, и
Ревком зорко следил за тем, чтобы обеспечить себя с этой стороны, вы-
провожая как можно скорее на Знаменку ненадежные части. В воскре-
сенье 28-го января прибыл на станцию 657 Прутский полк, весь команд-
ный состав, которого был большевистский. Ревком вступил с ним в пере-
говоры о том, чтобы полк помог ему обезоружить гайдамаков. Прутский
лолк охотно согласился.
В 6 часов 15 минут раздался первый выстрел. В полном вооружении
отряды партийцев и Красной Гвардии, под начальством Гуляницкого, Чер-
нышева и других членов Ревкома, а вместе с ними Прутский полк и 9-ая
автомобильная рота, обступили бывшее гарнизонное собрание, которое по-
мещалось в одном из корпусов Кавалерийского училища, тут-же по сосед-
ству с Ревкомом. В гарнизонном собрании находился штаб гайдамаков.
Гайдамаки встретили наступавших стрельбой из помещения и неко-
торое время пробовали обороняться. В конце концов они были выбиты и
начали с боем отступать к Большой улице (ныне ул. К. Маркса).
15
Пока происходил бой в центральной части города, часть красногвар-
дейцев на лошадях и автомобилях двинулась кружным путем к бывшему
Дворянскому Собранию, где в то время заседала Украинская Рада. Поме-
щение было оцеплено и все члены Рады арестованы. Их под сильным
конвоем отправили в Военно-Революционный Комитет.
В то же время на помощь отступившим к мосту по Большой улице
гайдамакам подоспел свежий отряд во главе с Князевым. Этот отряд
помещался в Пушкинском училище и двинулся, как только ему дали знать,
что гайдамаки отступают и им надо помочь. Красногвардейцы вынуждены
были отступить к Кавалерийскому училищу. Гайдамаки-же в свою очередь
укрепились в Пушкинском училище.
29-го января красногвардейцы и отряд бывшей тогда в городе анар-
хистки Маруси Никифоровой*) с пулеметами и бронированным автомобилем
двинулись к Пушкинскому училищу. Был оцеплен весь район. Готовились
к серьезному бою. Но, к счастью, большинство гайдамак за ночь разбежа-
лось, а незначительная часть оставшихся немножко постреляла и сдалась.
Так, 29 января 1918 года можно считать днем, когда, после дол-
гой и упорной борьбы во всех ее видах, в Елисаветграде была установ-
лена Советская власть.
*) О Марусе Никифоровой читай специальный
очерк, помещенный ниже.
16
В первые месяцы революции.
Всем памятны первые дни... Неясные, тревожные, наполненные слу-хами, бурлящие изнутри.
У нас на заводе б. Эльворти началось со слухов о голодном бунте
в Петрограде. Слухи шли дальше: говорилось о том, что на улицах Пет-
рограда идут бои, что свергнуто старое правительство, что власть пере,
дана Думе. Но говорилось все это с опаской, пониженным голосом как
что-то очень страшное, о чем развязывать языка нельзя...
Ничего достоверно мы не знали. Центральных газет не было, а
местная газета ничего о перевороте не писала.
Совершенно случайно на завод попала Екатеринославская газета и
из нее, мы, наконец, узнали, что слухи действительно правдивы, что в
России революция, что старого правительства уже нет.
Эта весть облетела весь завод. В кровельном цеху собрался рабочий
актив, который решил послать делегацию к местным властям—узнать
определенно о том, в каком положении сейчас дела.
Делегация направилась в Городскую Думу, но тут ей ничего нового
не сказали и велели быть спокойными. Делегация тогда направилась пря-
мо к полицмейстеру Веришко за об'яснениями. Веришко был поражен,
растерялся (он, вероятно решил, что пришли уже его арестовывать), он об'яс-
нил делегации, что ничего не знает больше, чем мы знаем и сплавил нас
поскорее к своему помощнику Романовскому.
Этот последний оказался потверже своего начальника.
— Вас провоцируют,—твердо и решительно заявил он. В Петрограде
и Москве голодные бунты, вызванные временным недостатком хлеба, ника-
кой революции нет и быть не может.
Но через несколько часов мы читали в специально выпущенном бюл-
летене о том, что старое правительство свергнуто, что сформировалось
новое правительство, что Николай отрекся от престола...
В 2 часа дня на заводе был устроен обще-заводский митинг, на ко-
тором был прочитан бюллетень. Крики: „Ура! Долой царя!... Нам не надо
кровопийцев!"—Все время прерывали чтение. Но на лицах черносотенцев,
а их было не мало на нашем заводе, видна была угрюмая печаль.
Отшумели первые дни. Начала строиться жизнь по новому. Были
избраны заводские комитеты, а по цехам—цеховые старосты. Начались
выборы в так называемую „демократическую" городскую думу. Приступил
к работе Совет рабочих депутатов.
17
Председателем первого Совета был тов. Талалаев (тогда эсер, ныне
коммунист). Большинство в нем принадлежало правым эсерам и эсдекам
меньшевикам.
Поскольку мне помнится, первым деловым вопросом, был вопрос о
том, что делать с полицией. Левая часть Совета настаивала, чтобы поли-
цию распустить совершенно, заменив ее рабочими. Меньшевистско-эсеров-
ское большинство настаивало лишь на частичном разоружении полиции,
с оставлением большей ее части на службе. Окончательного решения не
добились и вопрос был передан на заводы. Рабочая масса единодушно
потребовала, чтобы вся полиция, от полицмейстера до последнего городо-
вого, была снята.
Так и сделали. Вместо старой полиции приступили к организации
милиции из рабочих. Начальниками ее также были рабочие, а к ним в
помощь выделены были юристы из числа присяжных поверенных. Одно-
временно было разоружено и жандармское управление. Архив был весь
просмотрен и часть его передана в комиссию для установления личности
провокаторов.
Несколько позже, по распоряжению Совета был арестован бывший
пристав Гаробурда. Вокруг Гаробурды начала организовываться кучка тем-
ных личностей и, когда об этом стало известно Совету, мне и тов. Спрен-
жену было поручено его арестовать. К нам присоединился и тов. Ульянов.
Втроем мы обошли несколько квартир, пока наконец нашли Гаробурду в
доме Самотовкина. Здесь мы его арестовали, а затем привели в управление
милиции. Толпа, собравшаяся около управления хотела с ним расправиться,
но мы этого не допустили. По распоряжению воинского начальника—пол-
ковника Владимирова он был направлен в Екатеринослав, в маршевую роту.
Когда его отправляли на станцию, то рабочие хотели его убить, но был
вызван отряд юнкеров, под охраной которых он был отправлен из Ели-
саветграда.
В дальнейшем главное внимание Совета было направлено на улажи-
вание конфликтов на почве продовольственной. Рабочие были недовольны
тем, что уменьшается количество товаров на рынке и что цены на них
лихорадочно взвинчиваются. Волновались и солдатки, требовавшие выпла-
ты им жалованья и пенсии. Совету приходилось их успокаивать, при чем
это было далеко не легкое дело. Бывало так, что солдатки основательно
таки трепали представителей Совета, как это было например, с товари-
щами Журбинским и Сонником.
Мы сказали выше, что все внимание Совета было направлено на
улаживание конфликтов. Здесь приходится сказать, что это улаживание
редко приводило к более или менее реальным результатам. Меньшевики и
эсеры любили говорить, а надо было действовать.
В городе держалось крепкое монархическое гнездо—юнкерское учи-
лище. Три сотни прекрасно вооруженных юнкеров, в большинстве сыновей
богатых помещиков и дворян, нового правительства не признавали. Здесь
ежедневно пелось „боже царя храни", отсюда раздавались угрозы по ад-
ресу рабочих и крестьян. Здесь же держалась связь с Корниловым
и готовилась ему помощь. Три громадных корпуса, ярко светившиеся по
ночам, наполненные и постоянно охраняемые вооруженными людьми,—
напоминали настойчиво об угрозе молодой революции. Об этом же говорил
18
и один из юнкеров в президиуме Совета. Этот юнкер (не помню его фа-
милии) сочувствовал революции, приходил в Совет и предупреждал об
опасности. Вскоре начальство училища об этом узнало и исключило не-
сколько юнкеров, в том числе и того, который приходил к нам в Совет,
как элемент „неблагонадежный".
С юнкерским училищем что-то надо было делать, но Совет не знал
и боялся что либо предпринимать. Начальник школы, он же начальник
гарнизона, генерал Савельев, и почти все офицерство школы, держало
себя вызывающе.
На 1-е мая 1917 года решено было устроить демонстрацию с уча-
стием гарнизона, а так как гарнизон Совету не подчинялся, а непосред-
ственно генералу Савельеву, то Совет поручил комиссии, в состав которой
входил и я, сговориться по этому вопросу с генералом Савельевым.
Начальник принял нас любезно и даже предложил нам чаю, от ко-
торого мы отказались. Когда мы об'яснили ему цель нашего прихода, он
сказал, что против демонстрации рабочих он не возражает, но об участии
гарнизона он подумает.
- Быть может, сказал дальше он, будет участвовать 154 дружина.
Что же касается юнкеров, то—они выйдут, если в демонстрации будут
участвовать только рабочие, а если будет участвовать все население го-
рода, в том числе и евреи, то он „за верных сынов родины не ручается,
может создаться конфликт и будут жертвы".
Дальше он заинтересовался планом шествия и, когда узнал, что ше-
ствие направляется в крепость к могилам павших борцов за революцию,
то решительно сказал: „Нет, мои орлы туда не пойдут". Так мы ничего
определенного и не-добились от генерала Савельева относительно участия
гарнизона в демонстрации.
Демонстрация 1-го мая была особенно многолюдная. Участвовали в
ней и воинские части (кроме юнкеров), которые вышли без приказа. Были
и юнкера, но не с нами, а скорее против нас. В полном вооружении, на
лошадях, они встретили шествие около Окружного Суда, пропустили его
мимо и ехали все время сзади. Они ожидали инцидента и были к нему
подготовлены. Не только сопровождавшие нас юнкера были вооружены,
как бы собираясь в бой, но из всех окон, и дверей Кавалерийской школы
торчали дула пулеметов. Но они вынуждены были разочароваться, демон-
страция прошла совершенно спокойно и никаких инцидентов не было.
Однако дальше с юнкерским училищем выходило совсем скверное
дело. Стало известно, что юнкерское училище держит связь с Корниловым,
и по распоряжению начальника гарнизона, караул, который несли на
станции дружинники из 154-ой дружины, заменен юнкерами.
Юнкера держали себя вызывающе и „нарывались" на скандалы. Од-
нажды такое их поведение послужило причиной события, весьма чреватого
последствиями для юнкеров.
Между рабочими и юнкерами на вокзале произошла ссора, кончив-
шаяся дракой. Немедленно была вызвана дружина для того, чтобы как-
нибудь успокоить юнкеров. Когда о событии на вокзале узнал генерал Са-
вельев, он сейчас же вызвал на вокзал 2 эскадрона юнкеров в пешем
19
строю. Дружина, сочувствовавшая рабочим, заняла вокзал и предвокзальнуюплощадку, а юнкера верхнюю часть Вокзальной улицы. Между ними на-
чалась перестрелка. Когда рабочие завода услыхали стрельбу, они бросили
работу и прибежали к вокзалу и вместе с дружинниками бросились на
юнкеров. Кое-как удалось успокоить обе стороны. Юнкера были разору-
жены и часть из них, именно тех, которые были в карауле и подняли
драку с рабочими, отправили в тюрьму.
Это происшествие послужило поводом к общему разоружению юнке-
ров и снятию генерала Савельева с должности начальника школы. Его
отправили яко-бы для ареста в ставку фронта, а на освободившееся место
назначили полковника Акацатова, преподавателя того же юнкерского учи-
лища, принадлежащего в то время к партии украинских эсеров. В скором
времени юнкера под разными предлогами раз'ехались и в школе осталось
только небольшое число обслуживающего персонала.
Разоружением юнкеров можно закончить первый, самый ранний пе-
риод революции, когда у нас в городе было уничтожено монархическое
гнездо и опасность каких либо с его стороны действий. Развитие револю-
ции вступает в новую полосу,—в полосу внутренней фракционной борьбы
в Совете и постепенного роста влияния большевистской организации за-
канчивающегося установлением в Елисаветграде Советской власти.
Н. Дичков.
20
Семнадцатый год в округе.
На теперешней территории нашего округа, несколько изменившейсясравнительно с территорией прежнего уезда, расположены довольно раз-
личные по своему экономическому характеру поселения. В связи с этим
несколько разнились и события в них в первом году революции. Рабочий
поселок Знаменка и оживленный, торговый городок Бобринец приближа-
лись по характеру событий к Елисаветграду. На противоположном полюсе,
сонный, тихий городок Новомиргород принял резолюцию „согласно распо-
ряжения" без особенного интереса и волнений. В чисто Сельских мест-
ностях революция имела бурный характер, где, как например, в Глодоссах,
чуть ли не с первых дней начинается классовая борьба между различ-
ными социальными группами селянства.
Характерно то, что во всех этих местах нашего округа, решающее
влияние на ход событий имели солдаты, бывшие в отпуску или ушедшие
с фронта. Они были наиболее сознательным революционным элементом.
Неся в себе самую горячую ненависть к старому правительству, послав-
шему их на ненужную и непонятную бойню, эти солдаты прошли кое-
какую политическую школу на фронте. Большинство из них были
крайне революционно настроены и сочувствовали большевикам. Пребывая
на селе они сделались носителями идей большевистской революции.
Как мы боролись.
(Знаменка).
В июле месяце у нас стало заметным движение украинских самостий-ников, а в противовес ему образовалась группа, которая сочувствовала
большевизму. О большевизме эта группа имела очень туманное представ-
ление. Единственно, что твердо было усвоено, это лозунг „Долой войну."
Только после Харьковского с'езда железнодорожников, на котором было
40% большевиков, начинается идейное оформление Знаменской больше-
вистской группы. В августе-же приехал в Знаменку из Петрограда тов.
В. Алексеев, который стал руководителем большевистской организации,
которая с этого времени начинает расти количественно и определяться в
идейном отношении. Группа большевиков состояла из следующих товари-
щей: Назаренко, Величенко, Алексеев, Руднев и Г. Иваненко.
До Октябрьского переворота упорную борьбу пришлось вести с само-
стийниками, сторонниками Рады, которые всего яростнее нападали на
большевиков. Но, надо сказать, что самостийники имели очень малое ко-
личество сторонников в рабочей массе. Не пользовались они популяр-
ностью и вообще среди населения. Это показали выборы в Учредительное
21
Собрание, где большинство получили эсеры. Значительное количество го-
лосов было подано и за большевиков. Самостийники же заняли одно из
последних мест.
Опыт выборов в Учредительное Собрание, все растущее влияние
большевистской организации в рабочей массе позволяет ей (организации)
проявлять себя все решительней. В ноябре месяце в местном Совете груп-
па большевиков вносит предложение о роспуске Совета. Особенного со-
противления это предложение не вызвало и Совет был распущен. Новые
выборы в Совет дали большинство сочувствовавшее большевикам.
Так легко справиться со старым Советом удалось потому, что в
большинстве своем состоял он из интеллигенции и мало активных рабо-
чих и служащих. Совет был слишком оторван от рабочей массы, чтобы
быть способным на сопротивление. Правда, сейчас же после Октябрьского
переворота, местная интеллигенция пробовала протестовать и даже на одном
из об'единенных собраний всех организаций под влиянием „горячих речей"
и представителей интеллигенции была вынесена резолюция доверия Ке-
ренскому и не признания рабоче-крестьянского правительства. Но это
была последняя слабая вспышка, не имевшая никакого значения для даль-
нейших событий.
Итак без особенной борьбы мы имели новый Совет. Сейчас же был
избран Ревком, который забрал в свои руки власть как на поселке, так
и на транспорте.
Главнейшей нашей задачей была всемерная помощь красноармейским
эшелонам, которые двигались против наступавших немцев. В то же время
приходилось разоружать тех солдат, которые раз'езжались по домам. Это
было особенно трудно. Не раз солдаты из эшелонов пробовали грабить в
поселке. И если не было в Знаменке погромов и значительных грабежей,
то в этом, смело можно сказать,—заслуга Ревкома.
В таких условиях обходиться без специального вооруженного отряда
было в высшей степени трудно и мы приступили к организации такового.
Отряд был организован тов. Кондратьевым, совместно с военными работ-
никами товарищами Фуреным, Бадиным и Васильевым.
Обстановка в Знаменке к тому времени была боевая. Знаменка счи-
талась прифронтовой полосой, так как немцы двигались уже к Знаменке.
Из Зиновьевска к нам прибыл Полупанов со своим отрядом и взял в свои
руки власть. Перед уходом из Знаменки Полупанов хотел взорвать вокзал
и нам еле-еле удалось убедить его, что взрыв вокзала не остановит про-
тивника, а только возбудит против нас население и рабочих.
В 8 часов, 20 марта (по старому стилю) Ревком и некоторые члены
Исполкома эвакуировались, захватив с собою ценный груз в составе 26
вагонов, где было военное обмундирование, оружие и продовольствие. По-
следними того же числа отступили Назаренко и Кондратьев вместе с под-
рывной командой. При отступлении они взорвали несколько стрелок и
гидравлических колонок.
По пути в Россию Ревком принимал участие в разгрузке станции
Харьков, помогал разгрузке Славянска, снабжал угрожающие районы ору-
жием и продовольствием. Активная работа Знаменского Ревкома закончи-
лась в городе Аткарске, Саратовской губ., куда мы прибыли в июне мес.
1918 года и сдали остатки оружия и продовольствия Аткарскому Совдепу.
22
16 августа, согласно протокола № 16, Ревком постановил послать на
Украину для подпольной работы т. т. Назаренко, Кондратьева и Руднева.
Беличенко же и Алексееву предложено было переехать в Саратов, так
как возвращение их на Украину было бы для них опасно, в виду их осо-
бенно открытой революционной деятельности до эвакуации. Товарищи
Назаренко, Кондратьев и Руднев уехали в Знаменку и здесь руководили
подпольной работой, поддерживая все время связь с подпольными органи-
зациями Кременчуга, Полтавы, Харькова и Киева.
Беличенко.
1917 год в городе Бобринце.
Первые вести о свержении самодержавия.
О том, что в России революция и что царь отказался от престола
я узнал от доктора Каминского. Он уже был назначен из уезда комисса-
ром города. Это было в воскресенье (точно число не помню).
Сперва я растерялся и не знал что делать. Побежал к полиции —
никого нет. Вошел в канцелярию—пусто хоть все уноси. Полиция разбе-
жалась. А из горожан никто кроме меня и доктора Каминского не знали
о перевороте. Тогда я побежал на базар, купил красной материи, как
сейчас помню,—на все деньги, что у меня были, собрал тут-же нескольких
рабочих и они, нацепивши красные ленточки, заняли посты. Так у нас в
Бобринце началась революция.
В этот-же день был арестован пристав Васильев. Он был посажен в
тот самый погреб, куда он сам сажал арестованных местных революцио-
неров. Через несколько дней пристава Васильева вместе с его сыном,
ярым черносотенцем, отправили в тюрьму.
По предписанию уездного комиссара был избран общегородской ко-
митет. В состав его вошли: доктор Неаполитанский, доктор Дубин, доктор
Каминский и нотариус Калужский,—от интеллигенции: Починюк, Перикалов
и я от рабочих; а остальные вошли от крестьян. Всех членов в комитете
было 30. Проработав месяц комитет уступил свое место новой „демокра-
тической" думе.
Мне, как председателю союза рабочих пришлось организовать Совет
Рабочих Депутатов, куда, кроме рабочих вошло много крестьян и солдат.
На первых порах Совет и дума слились как-бы в одно учреждение. Как
это ни странно, но одновременно с Советом и новой думой, существовала
и продолжала работать старая дума, которую в конце концов пришлось
разогнать.
Украинский.
Из истории большевистской организации.
В конце 1917 года, когда я приехал в Бобринец, в Совете РабочихДепутатов уже чувствовалось большевистское влияние. Хотя оффициально
большевистской организации и не было, но существовала группа, возглав-
ляемая Петром Ефимовичем Мельниченко, которая считала себя больше-
вистской, да и на деле проводила большевистскую линию.
23
Первым делом эта группа повела решительную борьбу с думой, в
которой засели представители помещиков и местной аристократии. Затем,
по инициативе и силами группы проведено было обложение буржуазии и
взято было имущество у помещиков и кулаков на учет.
Большую работу большевистской группе пришлось проделать в период
выборов в Учредительное Собрание. Нам удалось добиться того, что бед-
нейшая часть населения голосовала за список большевиков. После разгона
Учредительного Собрания группа проводила кампанию по выборам на с'езды
Советов, уездный и губернский.
К этому-же времени относится и оформление группы большевиков в
оффициальную организацию. Это произошло вскоре после того, как был
организован Ревком. Часть членов Ревкома—большевистская инициативная
группа во главе с П. Е. Мельниченко выпустила воззвание, в котором
извещалось, что рабочие, работницы и беднейшие крестьяне, желающие
вступить в большевистскую партию, должны явиться к 4 часам дня в по-
мещение иллюзиона б. Торбина.
Желающих вступить в партию явилось 95 человек. Каждый, прихо-
дивший в зал собрания получал партийную карточку за подписью предсе-
дателя П. Мельниченко и секретаря Куртова.
На повестке дня стоял доклад о международном и внутреннем поло-
жении и о связи с Елисаветградской партийной организацией. Для этой
последней цели на данном-же собрании были выбраны делегаты на пар-
тийную конференцию в г. Елисаветграде.
Местной организации не пришлось однако приняться за серьезную
работу, так как скоро немцы и гайдамаки пришли в Бобринец, часть чле-
нов партии была арестована и препровождена в Елисаветградскую тюрьму.
Дударенко и Гр. Удовиченко.
Бобринецкий Ревком и его деятельность.
30-го декабря 1917 года солдаты фронтовики устроили митинг, накотором предложили населению выбрать Революционный Комитет. Ревком
был избран и в его состав вошли: Удовиченко Григорий, Пугач Тимофей,
Савинский—рабочий с завода, Иванов—плотник и еще 2 человека, фами-
лии которых не помню. Но этот Ревком просуществовал всего 10 дней.
6-го января из Елисаветграда прибыла сотня гайдамаков, под коман-
дой, если не ошибаюсь, Дмитрия Вербицкого, и весь состав Ревкома был
арестован. Лишь после настоятельных требований и протестов со стороны
крестьянства, фронтовиков и рабочих, удалось добиться освобождения чле-
нов Ревкома из под ареста. Гайдамак в Бобринец вызвал голова думы
Грудницкий, специально для ареста Ревкома, который он называл бандой
бунтовщиков.
Несмотря на арест первого Ревкома, через неделю, а именно: 12-го
января, было организовано собрание из представителей крестьянства, сол-
дат, рабочих, общей сложностью, до 60 человек, которое выделило новый
Ревком*) в составе 6 членов Союза, в него вошли: Мельников Леонтий—пред-
*) Из воспоминаний т т. Берлина и
Украинского, проверенных Истпартом, выяв-
ляется характерное положение: Совет фактически был вместе с думой, а
отдельно от
Совета был организован Ревком случайным собранием.
24
седателем Ревкома, Петровский Константин—секретарем, Мельниченко Петр
—заведующим продовольственным отделом, Берлин, Митрян, Щербина, (а
после его отказа—Куртьев Кирилл)—членами. На следующий день Ревком
издал воззвание, в котором население оповещалось, что Ревком ставит
целью—борьбу за власть Советов.
Прежде всего было приступлено к организации отряда. В Елисавет-
градский. Ревком было послано 2 товарища за оружием, которые привезли
оттуда пулемет и 75 винтовок. Через несколько дней Ревком имел в своем
распоряжении 50 человек пехоты и 25 человек конницы, На содержание
отряда была обложена местная буржуазия в 1 миллион рублей. Из этих-
же средств давалась помощь семьям солдат, убитых на войне.
Нельзя сказать, чтобы работа Ревкома проходила в спокойной об-
становке. Меньшевики в Совете вели себя вызывающе и открыто агити-
ровали против Ревкома. Однажды группа меньшевиков во главе большой
толпы ввалилась в помещение Ревкома, разогнала стражу и изорвала кни-
ги и документы. Они требовали деньги, собранные с буржуазии. К счастью
деньги хранились в банке и это обстоятельство несколько охладило на-
летчиков, так что тов. Мельниченко удалось кое-как успокоить толпу и
выпроводить ее „с миром" из помещения Ревкома.
Было еще одно выступление меньшевиков из Совета против Ревкома.
Меньшевики решили воспользоваться отсутствием части отряда, который
по телефону был вызван в Губовку. Они устроили митинг, настроили оп-
ределенным образом толпу и двинулись к помещению Ревкома. Однако,
оставшиеся красногвардейцы не растерялись и вместе с членами Ревкома
вытащили пулемет на окно 2-го этажа Общества Взаимного Кредита и
направили его на толпу. Толпа сейчас-же рассеялась.
Пришлось усиливать отряд. Из Елисаветграда от Ревкома было по-
лучено еще 125 винтовок и количество вооруженных сил, находящихся в
распоряжении Ревкома, было значительно увеличено. Кроме этого отряда,
который оставался в Бобринце при Ревкоме, вербовали еще охотников для
Красной Гвардии. 50 человек таких было отправлено в Елисаветград.
Меньшевики, и „иже с ними бывшие", сидели теперь и тихо в Боб-
ринце водворилось спокойствие, правда не на долго. По Украине двига-
лись уже немцы с гайдамаками.
Берлин.
Как Ново-Пражцы организовали Советскую власть в городе Александрии.
Первый митинг после переворота в Н.-Праге был устроен в мартенами,—приехавшими фронтовиками. После митинга была демонстрация.
Большое количество народа с музыкой двинулось по улицам, подходило к
учреждениям, здесь снова говорились речи и снимали царские портреты.
После митинга часть наиболее активных фронтовиков раз'ехалась и
заправилами в общественной жизни местечка сделались местные эсеры.
Большевистскую организацию удалось создать только после Октябрь-
ского переворота. Наиболее активными членами ее были: Я. Егоров,
С. Каралин, Ф. Несмашный, В. Любарский, П. Конинец, Ф. Просуника и
Я. Резниченко. Партийному Комитету удалось раздобыть средства и пер-
25
вым делом были отпечатаны и распространены воззвания, где раз'яснялось,
что такое большевики и чего они добиваются.
Организация росла. Прием производился общим собранием членов
чуть ли не каждый вечер. Однако рост организации не выражался только
в количественном ее увеличении; она одновременно укреплялась и внут-
ренне. Не случайным является то обстоятельство, что именно Н.-Праж-
ской организации пришлось создавать Советскую власть в тогдашнем
уездном центре—гор. Александрии.
В Александрии, большевистской организации еще не было, а из полити-
ческих партий существовала, правда, слабенькая организация меньшевиков,
но она особенным влиянием не пользовалась. Власть же в уезде еще долго,
после Октябрьского переворота принадлежала земской думе и управе. По
инициативе нашего Н.-Пражского паркома в Александрию была послана
делегация г, тем, чтобы организовать там Советскую власть. Это было
проделано сравнительно легко и просто. Делегация явилась на заседание
уездного земства и внушительно потребовала, чтобы было издано поста-
новление об организации в уезде Советской власти. Постановление было
вынесено. С помощью наших делегатов и местных отдельных работников
была проведена организация новой власти в самом городе и уезде, и уже
в последних числах ноября был созван первый уездный с'езд Советов.
В Новой-Праге в то время работа шла своим чередом. Здесь проис-
ходило разоружение частей, которые отступали с румынского фронта. Не-
которые отряды оказывали сопротивление и не сдавали оружия, так что
не обошлось дело и без вооруженных столкновений. Тогда же удалось за-
держать штаб армии румынского фронта. Он состоял из 3 автомобилей и
обоза, которые двигались на Екатеринослав. В штабе найдено было 1,5)
миллиона рублей денег; они были немедленно переданы в Александрию.
Проводилась большая работа и в селах. Постановлением Н.-Пражского
Исполкома были выделены так называемые комиссары экономии. Они взя-
ли на учет все имущество помещиков, а самим помещикам предложено
было оставить имения.
В организации уделялось большое внимание политико-просветительной
работе: издавались бюллетени, печатались воззвания и проводились часто
митинги.
В общем организация Советской власти в Новой-Праге и волости
проходила успешно. Однако с февраля месяца 1918 года поднимают головы
Н.-Пражские контр-революционные элементы, в связи с приближением не-
мецких и петлюровских войск. К этому времени был организован Револю-
ционный Комитет, в состав которого вошли: Козенец П., Гошевский С.,
Несмачный П., Каралин С. и Охим Д. Начата была подготовительная ра-
бота к эвакуации.
Первого марта, как было согласовано с Александрийским Ревкомом,
мы должны были эвакуироваться в Александрию, но не успели этого сделать
своевременно, а выехали из Н.-Праги тогда, когда был сдан Елисаветград.
Ново-Пражская контр-революция во главе с черносотенцем Коноплянко
пыталась нас разбить, но успела захватить только Несмачного, который
не в меру замешкался на сходе. Мы поспешно отступили к Александрии,
но через Александрию пройти уже нельзя было. Там уже не было Рев-
26
кома и местная городская охрана обстреляла нашу разведку. Нам приш-
лось погрузиться на станции Королевна.
По приезде на станцию Пятихатки я явился в штаб Полупанова с
тем, чтобы он дал отряд, с которым можно было бы поехать в Н.-Прагу
и освободить арестованного Несмачного. Отряд был послан в Н.-Прагу
сейчас же. Начальник отряда Петренко, как только явился в Н.-Прагу,
освободил Несмачного и об'явил мобилизацию. Несмотря на весьма не-
благоприятные условия и всю скоропалительность мобилизации, явилось
на пункт свыше 600 человек. Из них был организован отряд названный
Н.-Пражским полком. Перед от'ездом из Н.-Праги Петренко взял 14 за-
ложников, наложив на них контрибуцию в 10 тысяч руб. Заложники были
освобождены под Королевкою.
Ново-Пражский же Ревком тем временем прибыл в Екатеринослав, а
оттуда в Таганрог, где мы сдали все имущество. Товарищи частью отправи-
лись в полки, частью же были отправлены в Сибирь, я же с несколькими
товарищами отправился в Луганск для организации рабочих Донбаса и
для эвакуации металла с донбасовских заводов.
С. Каралин.
Борьба с самостийниками в Глодоссах.
В 1917 году, после февральской революции в Глодоссах появилосьсразу столько вождей, что и не перечесть. Все они лезли на трибуну, все
они говорили от имени яко-бы всего селянства. В действительности же,
селянство оставалось в стороне, а на селе распоряжались старорежимные
„деятели". В земельном комитете, например, крепко засели бывший зем-
ский начальник, некто Вареха из Владимировки, да кулачки, вершившие
дела еще при царе.
Так продолжалось несколько месяцев. Ораторы все время повторяли:
„мы, трудовое крестьянство", а Вареха ходил по улицам в погонах ин-
тендантского какого-то чина, спаивал самогоном молодых хлопцев. Среди
крестьянства начали уже раздаваться голоса недовольства. Надо было
что-то делать, что-то предпринимать против этого старорежимного засилья
в земельном комитете, да и в прочих учреждениях села. По инициа-
тиве наиболее активных крестьян из фронтовиков, сочувствовавших боль-
шевизму, было устроено собрание, на которое пригласили самых надежных
ребят. Им было раз'яснено, что негодящее-де дело терпеть бывшего зем-
ского начальника в земельном комитете, а одновременно говорилось и про
временное правительство, что оно защищает буржуазию. На собрании мне
было поручено выступить на сходе и выразить недоверие Варехе и гово-
рить дальше против войны и против временного правительства
Сход состоялся на другой день. Но что это был за сход?... Когда
одни после моей речи кричали:—„Правильно",—другие им показывали бомбы
Третьи кричали:—На каком основании, по какому закону ты это говоришь?
Эсеры особенно ополчились против нашей группы, и в своих речах с
пеной у рта доказывали, что мы предатели и враги крестьянства. Но.
очевидно, в настроениях крестьянства почуялась им немалая угроза, по-
тому что вечером того же дня на своем совещании они постановили аре-
27
стовать некоторых из нашей группы. Узнавши об этом нам быстро уда-
лось организовать группу единомышленников и хорошо их вооружить.
Таким образом аресты удалось предупредить.
Организованная группа называла себя большевистской, но идейно,
правда, была очень слаба, ибо и ее руководители, в вопросах политики, в
то время понимали мало. Моим, так сказать бы, помощником по идейной
части был Василий Нестеренко (эсдек). Но что это был за помощник
видно хотя бы из того, что он не позволял себя называть большевиком и
был с нами лишь потому, что наша группа стояла во враждебных отно-
шениях к эсерам, которых и он не переваривал. В конце концов с ним
пришлось расстаться и продолжать работу самим.
Дела было много. Помещики преспокойно сидели в своих имениях
и распродавали имущество, а Елисаветградский уездный начальник доста-
точно охранял их, оберегая, якобы от расхищения „народное добро". Тем
не менее крестьяне в некоторых соседних селах помаленьку начали раз-
бирать помещичьи усадьбы. Нашему отряду пришлось это сделать не по-
тихоньку, а с большим шумом. Нами была разрушена бомбами экономия
помещика Завадского, где свила себе гнездо монархическая активная
группа.
После этого, из Елисаветграда был выслан в Глодоссы целый отряд
милиции для того, чтобы несколько припугнуть нас и, кроме того, чтобы
у крестьян отобрать забранные у помещиков вещи.
Запугать нас, однако, было трудно вообще, а тем более тогдашней
милиции. Отряд мы встретили в полном боевом вооружении. Начальник
отряда попробовал было нас пугать, но.... через несколько минут только
пыль вздымалась по дороге: милиция удирала без оглядки.
Все это хорошо. Мы были сравнительно сильны, мы пользовались
влиянием среди беднейшей части крестьянства. Но в то же время у нас
не было хорошего идейного руководителя, мы были слабо организованы, у
нас основательно временами хромала дисциплина. К счастью, с фронта
возвращается Глодосский житель Шварцбург Борис, у которого было море
энергии и беззаветная преданность большевизму. К тому же он был и полити-
чески хорошо грамотен. После его приезда организационная работа начала
налаживаться. Мы тесно связались с партийной организацией Елисавет-
града. Наша группа выросла численно, развернула и агитационную рабо-
ту среди крестьянства, распространяла литературу, которую в большом
количестве мы получали из Елисаветграда.
Однако, организационную работу снова пришлось сменить на боевую,
снова на первый план выдвигается винтовка. Начали поднимать голову
украинские самостийники—будущие петлюровцы, и их было здесь много,
особенно во 2-й и 3-й, так называемых четвертях села, где жило зажи-
точное крестьянство. Первая же и четвертая четверть, населенная в боль-
шинстве беднотой, симпатизировали большевикам.
В начале зимы самостийники решили нас ликвидировать и повели,
однажды, форменное наступление на первую и четвертую четверть. Они
думали застать нас врасплох и перехватать по одиночке. Но об их
планах мы были осведомлены самым точным образом. Они шли по улицам,
растянувшись в цэпь и стреляли. Мы в то время сидели в засаде и дали
им возможность совершенно свободно дойти до конца 4-ой четверти. А
28
когда они начали переходить по льду ставок, мы ударили на них пере-
крестным огнем. Самостийникам не поздоровилось,—они еле-еле ута-
щили ноги.
Однако на этом не кончилось. В конце зимы самостийники чуть не
убили тов. Шварцбурга, которому удалось спастись только благодаря
своей находчивости. Самостийники становились все смелее и нахаль-
нее в связи, конечно с тем, что они слышали о приближении немцев.
Мы же готовились к дальнейшей борьбе, как с ними, так и с немцами и
командировали в Елисаветград нескольких товарищей за оружием.
Не успели еще командированные нами товарищи выехать из Глодосс,
как самостийники пред'явили нам ультиматум о сдаче оружия. Оружие
мы не сдали, а отступили в Новоукраинку. На следующий день на Ново-
украинку наступали уже украинские самостийники с немцами. Первое их
наступление было нами отбито с большими потерями для них.
В день нашего ухода из Глодосс, из Елисаветграда в Глодоссы при-
был член нашей организации т. Вожор, с тем, чтобы предупредить нас,
что немцы наступают. В Елисаветграде думали, что мы о движении нем-
цев мало осведомлены. В Глодоссах тов. Божор был схвачен самостийни-
ками и посажен в погреб, с тем, чтобы после допроса его расстрелять.
Об аресте Божора нам тотчас же сообщили в Новоукраинку. И мы обра-
тились к командиру большевистского отряда Полупанову с просьбой что-
бы он помог нам освободить т. Божора.
Однако, что-либо предпринимать решительное для освобождения Бо-
жора, было невозможно,—самостийники наступали на Новоукраинку. Толь-
ко тогда, когда мы их отбили, по телефону из Новоукраинки было сооб-
щено в Глодоссы, что если тов. Божор не будет выпущен, то Глодоссы
будут смешаны с землей артиллерийским огнем. Узнав об этой угрозе,
крестьяне потребовали освобождения Божора. Паника в Глодоссах была
так велика, что большинство крестьян покинуло свои хаты и на подво-
дах, забрав скот и кое какое имущество, выехало далеко в поле. Угроза
подействовала и тов. Божор был освобожден.
Остапенко.
Разоружение полиции в Новомиргороде.
Когда стало известно, что царя уж нет, что в России революция, тои у нас начали поговаривать, что не мешало бы разоружить полицию.
Но, так поговорили, да и только. Полиция же тем временем, не дождав-
шись пока ее разоружат, сама бросила посты и спокойно выжидала, что
будет дальше. Один лишь пристав Н. Фельдчинский пробовал удрать из
Новомиргорода.
Было это 12 марта. По главной улице показался экипаж Фельд-
чинского, на котором он быстро ехал вместе со своим кучером. Тут из
толпы народа бросилось ему навстречу несколько человек и потребовали,
чтобы он остановился и сдал оружие. Кучер начал сильнее гнать лоша-
дей, но в это время многочисленная толпа окружила экипаж и лошади
остановились. Фельдчинский был арестован и заперт в пустую лавку, от-
куда, после допроса, его отправили в Елисаветград. Но и после ареста
29
Фельдчинского, гласные думы пытались задержать разоружение полиции,они собирались обратиться с запросом в Земскую управу. Но дело обошлось
скорее, чем предполагали гласные думы и без всякого на то разрешения
Земской управы. Всего разоружено было 28 стражников, 22 городовых. 5
урядников, пристав, помощник пристава и жандарм. Полиция была заме-
нена милицией, а начальником ее был назначен Ночевный, бывший до
переворота помощником пристава.
Вскоре в Новомиргороде был организован Совет рабочих, крестьян-
ских и солдатских депутатов. Но в этом первом Совете, и рабочих, и
крестьян, и солдат было очень мало, большинство было от интеллигенции
и был даже в качестве депутата священник.
Группа участников переворота.
Эвакуация Елисаветградского Исполкома и Ревкома.
В последних числах февраля немцы уже заняли Голту и от Анто-нова-Овсеенко была телеграмма с приказом Елисаветградскому Исполкому
и Ревкому эвакуироваться в Полтаву. Было созвано экстренное совещание
Исполкома и Ревкома по вопросу об эвакуации. Часть товарищей настаи-
вали на том, чтобы не уходить, а вооружить рабочих и драться с немцами,
но большинство, поддерживаемое комендантом города Веленкевичем, настоя-
ло на эвакуации. Они справедливо указывали, что рабочие еще недоста-
точно подготовлены для того, чтобы на них можно было возложить за-
щиту города. На этом же собрании, которое кстати сказать длилось с
8 часов вечера до 6 часов утра, решено было забрать из банка 15 мил-
лионов рублей денег, привезенных из Москвы членами революционного
комитета, т.т. Чернышевым и Шинделем.
Комендант города Беленкевич сначала согласился было на из'ятие
денег из банка, но потом очевидно раздумал, не предупредив об этом
Ревком. И вот, когда утром товарищи Бонцаревич и Щерба вошли в банк,
то охрана, расставленная Беленкевичем, подняла отчаянную стрельбу. По
городу поднялась паника. Все начали говорить о том. что большевики
хотели перед уходом ограбить банк, а Беленкевич не допустил этого гра-
бежа. Что думал Беленкевич—так и до сих пор нам не известно, но во
всяком случае он дал своим поступком почву для самой злостной агитации
против нас.
Мы пробовали сговориться с Беленкевичем, но он был тверд. Еле-еле
он разрешил взять из банка 2 миллиона рублей; да и то половину из них
насильно и угрожая нам пулеметами и расстрелом, заставил передать ему,
в чем, правда, выдал нам расписку.
После этой „войны" с Беленкевичем лишь в 4 часа вечера мы вы-
ехали из города. Однако путешествие наше было очень неспокойно и все
из-за тех же злосчастных денег, история с которыми так осложнила наш
от'езд из Елисаветграда.
Прежде всего многие думали, что мы везем колоссальное количество
денег и наш эшелон неожиданно оказался набитым всякого рода сочув-
ствовавшими. Они тоже хотели уезжать, они тоже хотели „защищать"
Советскую власть, но не даром; они надеялись, что на первом же полу-
станке мы разделимся указанными деньгами. Когда же они убедились, что
30
жестоко ошиблись в своих рассчетах, то гневу их не было предела. Они
распространили слухи, что члены Исполнительного Комитета и Ревкома
хотят поделить деньги только между собой, и мы от Елисаветграда до са-
мого Харькова ехали под угрозой, что этой жадной толпе удастся спро-
воцировать нас и разграбить вагон с деньгами.
А тут, как на зло, с вагоном этим начались всякие неприятности.
Недалеко от Полтавы в нем загорелась ось и на станции Полтава он был
отцеплен и загнан в тупик. Члены Ревкома об этом ничего не знали, так
как отцепку сделал без их ведома начальник станции и проводник. В ва-
гоне находились т.т. Теличко и Щерба.
Сейчас же распространился слух, что Теличко и Щерба удрали с
деньгами. Но как, когда?... Прошло довольно долгое время, пока мы узна-
ли о нашем вагоне и нашли его в тупике.
Тут снова недоразумение, кончившееся поранением тов. Рязанцева.
Когда я и тов. Рязанцев подошли к вагону и взялись за скобу дверей
вдруг раздался выстрел и тов. Рязанцев закричал не своим голосом. Вы-
стрелом из вагона он был ранен в живот. Поднялась страшная суматоха,
мы начали отчаяннейшим голосом окликать товарищей Теличко и Щербу,
и только после этого, они тотчас же открыли дверь.
Что же оказалось? Жена Теличко в то время как мы подходили к
вагону, рассматривая револьвер, нечаянно выстрелила и ранила себе руку,
а т. Рязанцева в живот. Товарищи Теличко и Щерба, услыхав выстрел,
сразу решили, что это нападение на вагон. Только после того, как они
осмотрелись и сообразили кто стрелял, а также услышали наши крики,
они открыли дверь вагона.
С такими трудностями мы, в конце концов, добрались до Харькова.
В Харькове часть членов революционного комитета осталась и стала го-
товиться к отправлению на фронт, а другая часть отправилась в Таган-
рог, а оттуда в Москву, так как немцы приближались к Таганрогу.
Григорий Кочерещенко.
Елисаветградский отряд.
В Харькове часть членов Ревкома приступила к организации отрядадля отправки на фронт против немцев. Отряд насчитывал 360 человек и
его начальником был назначен т. Паволоцкий. Отряд состоял из пехоты,
начальником которой был назначен Киричков; конницы—с начальником
С. Крадоженом и пулеметной команды—с начальником Никитенко.
Отряд после организации и недолгого предварительного обучения был
отправлен на ст. Знаменка. По дороге на ст. Полтаве были обнаружены
совершенно случайно 2 вагона новых пулеметов, пришедших, повидимому,
из-за границы. Таким образом мы имели чуть ли не по пулемету на каж-
дого человека.
На станции Знаменка мы уже застали несколько отрядов. По распо-
ряжению штаба нас отправили на ст. Фундуклеевку. В день приезда в
Фундуклеевку нам пришлось уже выступать против немцев. Со стороны
ст. Каменка медленно двигался немецкий бронепоезд. Мы открыли по нем
огонь из пушки. После нескольких выстрелов, снаряд сбил трубу паровоза
и бронепоезд отошел к Каменке. С этого дня отряду пришлось выдержи-
вать беспрерывные бои, без отдыха, без передышки.
31
В эту же ночь снова была тревога. Со стороны леса показалась
конная разведка, которую мы начали обстреливать. В это время начали
обстреливать нас с тыла. Поднялась суматоха, начали в спешном порядке
перегруппировываться. Потом оказалось, что стреляют свои. Один из ре-
волюционных отрядов подходил к Фундуклеевке и, не зная кто в Фунду-
клеевке, выслал разведку. Мы приняли эту разведку за немецкую и об-
стреляли ее, а подходящий отряд принял нас за немцев и в свою очередь
начал стрелять. Хорошо еще, что недоразумение быстро раз'яснилось и
закончилось без человеческих жертв, но ночь была потеряна и бесцельно
пропало большое количество патронов.
На утро чуть свет, начали наступать немцы и гайдамаки. Немцы об-
стреливали станцию с легкой, а потом с тяжелой артиллерий. Фундукле-
евка загорелась. Мы, продержавшись несколько часов, отступили поездом
под страшным огнем. Один снаряд попал з эшелон и поезд разорвался
на две части. Машинист удрал с паровоза. Положение создалось в выс-
шей степени критическое. Но к счастью, в нашем отряде нашелся один
товарищ А. Котлубовский, который умел управлять паровозом. Он выско-
чил на паровоз, дал ход и вывел весь состав из поля огня.
Мы отступили к станции Цыбулево, где к нам присоединился кре-
стьянский отряд села Красноселье. Кое как выстроив свои отряды в бое-
вой порядок, мы пошли в бой против наступающих со стороны Красно-
селья на Цыбулево, немцев. Бои продолжались целый день с переменным
успехом, но к вечеру победа осталась за нами,—немцы отступили к Ка-
менке. Наши ребята, увлекшись успехом, хотели наступать на Каменку,
но их пришлось несколько попридержать. Люди были утомлены и голодны,
так как с собой продуктов не было; ряды наши также сильно поредели,—
было много убитых и раненых. В Каменке же были сосредоточены большие
силы немцев и бросаться сломя голову, на явную неудачу,—было безрас-
судно. Был отдан приказ—отступить к Цыбулевой.
Вынужденное отступление несколько сказалось на настроении отряда.
Кроме того неприятно подействовало и то, что ни один из отрядов, стояв-
ших на Знаменке, не пришел к нам на помощь, хотя мы все время да-
вали знать в Знаменку, что еле держимся. И действительно правда, мы
еле держались, от отряда остались жалкие остатки. С такими „рессурсами"
дальше сдерживать немцев не представлялось возможным и мы поехали на
ст. Знаменка.
Командующий войсками Козюра отдал приказ нам немедленно воз-
вратиться на фронт и держаться во что-бы то ни стало, но матросы, наи-
более боеспособная часть отряда, отказались решительно подчиниться
приказу. Тогда ночью Козюра отправил нас в Екатеринослав. Из Екате-
ринослава нас направили в Павлоград, где было поручено эвакуировать
продовольствие для Москвы. С этого времени мы сделались продовольст-
венным отрядом, получив на то широкие полномочия, подписанные т. т.
Троцким, Подвойским и Куновым. В продовольственном отряде работало
нас всего 47 человек, это все, что осталось от трех с половиной сотен.
Большая часть отряда была перебита, некоторые не пожелали работать
в тылу и отправились из Павлограда в боевые части армии, 15 же че-
ловек, в большинстве партийцев, уже из Москвы уехали на Урал, на Че-
хо-Словацкий фронт.
Ф. Дымченко.
32
После эвакуации Ревкома*).
Бои с отрядами М. Никифоровой.
После эвакуации Ревкома в Елисаветграде буржуазия поднимает го-лову. На улицах появляется офицерство, даже генералы. Ревкома нет, а
впереди грядущее „избавление". Как не радоваться, как не торжествовать.
А вместе с буржуазным и черносотенным элементом уходу большевиков
радовались и меньшевики и правые эсеры и наиболее реакционная часть
рабочих завода б. Эльворти.
Но с большевиками еще не все было покончено. Через город должны
были проходить отступавшие части красной гвардии.
На другой день после эвакуации Ревкома меньшевики—члены распу-
щенного Совета, яко-бы для обеспечения спокойствия и порядка приступи-
ли к организации боевых отрядов, для чего было роздано все оружие из
арсенала быв. Юнкерского училища. Нечего говорить, что оружие давалось
всем кто хотел. Вооружали население и вооружали определенно против
большевиков. Кроме отрядов была создана домовая охрана со штабами, с
запасами патронов, с офицерами-начальниками во главе. Вот эта-то воору-
женная сила граждан должна была защищать буржуев и офицерство от
возможного появления большевиков.
И действительно большевики явились. На станцию в самый разгар
военных подготовлений к „гражданской самообороне" явился Беленкевич
во главе отряда из армии Антонова-Овсеенко. Первоначально он вел пе-
реговоры о том, что-бы в городе был восстановлен порядок и разоружено на-
селение. Меньшевистско-эсеровские вожди упорствовали. Тогда он отдал
приказ возвратить оружие в 24 часа, в противном случае грозил расстрелом
всякому, у кого найдено будет оружие.
Прошло 24 часа. Оружие не было сдано, и Беленкевич приступил к
разоружению. На Быковую, где сильнее всего была организована домовая
охрана, и куда, временно собрались все резервы воинствующей буржуазии,
отправился отряд Беленкевича на автомобиле. Но на В. Быковой улице
отряд был обстрелян и принужден был отступить.
Неудача Беленкевича послужила сигналом и на вокзал повели на-
ступление со всех концов города. В этом принимала участие домовая ох-
рана, руководимая меньшевиками и эсерами: Бугаевым, Каслеркевичем,
Алексеевым, Чернышевым и другими. Беленкевич отступил со своим
эшелоном по направлению к Одессе, навстречу частям Антонова-Овсеенко,
отступавшим из Одессы. Восставшие успели захватить несколько вагонов
с обмундированием и продовольствием и разграбили их.
*) Из воспоминаний участников борьбы.
33
Накануне разгрома отряда Беленкевича в городе образовался „Вре-
менный Комитет Революции" под председательством эсера Лагуты и заме-
стителя его Шлянина. Сюда вошли также: Дрожжин, Мрачковский, Темкин,
одним словом это был весьма трогательный блок меньшевиков, правых
эсеров, кадетов и даже кое-кого поправее. Вот этот то, с бору да с сосен-
ки, собравшийся „Временный Комитет Революции" вполне постарался оп-
равдать надежды Елисаветградской буржуазии. Ее он защищал не за страх,
а за совесть. Не без влияния его был совершен разгром Беленкевича.
На его же совести лежат также ужаснейшие бои Елисаветградских рабо-
чих с частями М. Никифоровой и рабочими из Каменского, Екатеринослав-
ской губернии. 86 убитых и 140 раненых—результат вопиющей провокации,
приведшей к боям 24-26 февраля.
После легко доставшейся „победы" над Беленкевичем, боевое настрое-
ние укрепилось. Город стал походить на вооруженный лагерь. Молодые
люди ходили по улицам с винтовками. „Победители" делились „боевыми"
воспоминаниями. Слова „цепь", „команда связи", наша „конница", слыша-
лись отовсюду. По улицам скакали офицеры, проводились телефоны, спе-
шили нарочные.
„Временный Комитет Революции" создал штаб, куда вошли 2 генера-
ла, несколько штабных офицеров и несколько рабочих для пущей видимо-
сти. Этот белогвардейский штаб принял в свои руки командование над во-
оруженными защитниками города и деятельно готовился к обороне.
Штаб прежде всего сгруппировал вокруг себя белогвардейский эле-
мент для организации боевых отрядов во всех частях города. Один из та-
ких отрядов был организован на Ковалевке, он помещался в доме поме-
щика Шатова и во главе его стояли: сыновья Шатова, помещик Гонглеб,
нотариус Волков, владелец спиртоводочного завода Макеев и др.
Ждали возвращения Беленкевича. Но неожиданно вместо Беленкевича
к станции начали подходить эшелоны Маруси Никифоровой, именующей
себя анархисткой уже бывшей в нашем городе месяц тому назад и оста-
вившей не особенно хорошее о себе воспоминание.
Здесь надо несколько остановиться на первом посещении М. Ники-
форовой нашего города. М. Никифорова приехала к нам как раз в то вре-
мя, когда Революционный Комитет готовился к разоружению украинцев, а
именно -28 января. .Отряд ее входил в состав частей Красной Армии Ан-
тонова-Овсеенко, но слабо подчинялся его требованиям. Сама М. Никифо-
рова была натурой взбалмошеной, недисциплинированной, ее Действия бы-
ли определенно вредны для революции. Так и было в Зиновьевске в первый
еэ приезд. Она, ради „революционного эфекта" собственноручно расстреляла
воинского начальника, полковника Владимирова. Она явилась во двор воен-
комата и вокруг нее собралась группа оборванных солдат, пожаловавших-
ся на полковника Владимирова, что он не дает обмундирования, хотя цей-
гаузы полны. Среди солдат были такие, что полученное обмундирование
сплавили на толкучке, а затем снова являлись за новой получкой, но бы-
ли и действительно нуждающиеся солдаты. М. Никифорова вошла в квар-
тиру Владимирова, приказала ему одеться и, когда он вышел, выстрелом из
револьвера убила его наповал. Вечером того же дня она устроила тихий
разгром магазинов: все магазины были открыты и оттуда раздавались ко-
му угодно товары.
34
Маруся считала себя „архи-революционной", поносила Революционный
Комитет за его яко-бы терпимое отношение к буржуазии, хвалилась его
разогнать, а кое-кого даже расстрелять. Партийный Комитет, ввиду ее
действий, решил принять меры. Комиссия специально выделенная для уре-
гулирования отношений с М. Никифоровой, после совещания, длившегося
целую ночь, предложила Никифоровой уехать из города, и Никифорова
подчинилась, она увидела, что в распоряжении военно-революционного ко-
митета имеются солидные вооруженные силы. 29 января она со своим
отрядом даже участвовала в разоружении гайдамаков в Пушкинском учи-
лище, а через несколько дней оставила город.
И вот теперь, после ухода Беленкевича, вновь появляется М. Ники-
форова. Офицерство вспомнило убийство полковника Владимирова, перед
глазами буржуазии встал призрак разгрома магазинов. Все всполошилось.
Остальное сделала провокация. Кем-то был пущен слух, что М. Никифо-
рова совместно с Беленкевичем ограбила кассу завода и что поэтому не-
чем платить рабочим (между прочим факт ограбления кассира завода, из-
вестного черносотенца Повстянова никем не установлен). Заволновались
рабочие. Досужие языки шли дальше; они настойчиво повторяли, что М.
Никифорова приехала мстить за Беленкевича, что она хвалилась не оста-
вить камня на камне от Быковой и Н.-Николаевки (рабочие окраины).
По всему городу раздались тревожные звуки набата. Штаб отдает
приказание наступать, и вооруженная многотысячная толпа люто устрем-
ляется к станции. Никифорова отступает к первому раз'езду Канатово и
оттуда начинает обстреливать из орудий наступающих.
Тем временем меньшевики: Гайсинский, Якубовский, Соссин и другие
поднимают тревогу во всех профсоюзах, а особенно в союзе „Металлист".
Они доказывают необходимость мобилизации рабочих для защиты города.
Уговаривать пришлось не долго. Руководители профсоюзов, а в то время та-
ковыми были в большинстве меньшевики, очень скоро соглашаются на мо-
билизацию своих членов. Через какие нибудь 2 часа вооруженные отряды
отправляются за город, против Никифоровой. Большая часть рабочих шла
охотно, а меньшевики, оставшись, создали комитет обороны куда втянули
и активных рабочих. Ко всей меньшевистской белогвардейской агитации
прибавилось еще то, что рабочие знали, что Ревком выступал против М.
Никифоровой. На Никифорову смотрели, как на предводителя шайки са-
мых обыкновенных грабителей.
Конечно Марусю Никифорову нельзя зачислить в ряды тех, которые
.действительно боролись за власть советов, которые своей классовой, рево-
люционной самоотверженностью содействовали укреплению диктатуры про-
летариата. Она была выброшена революционным вихрем на гребень тог-
дашних революционных столкновений, своей „архи-революционностью" ни-
чего общего не имеющей с классовой пролетарской борьбой ей очень часто
удавалось вести за собой даже рабочих. И, конечно, не всегда в пользу
революции. Но несмотря на все это факт выступления части сагитирован-
ных меньшевиками рабочих Елисаветграда, вместе с буржуазией против
Никифоровой являлся контр-революционным, ибо в сущности под флагом вы-
ступления против „бандитки Никифоровой" организовались все кто шли против
большевиков, против советов.
35
За Петропавловской церковью, в степи растянулся на несколько верст
крепкою цепью фронт и началась настоящая война. Откуда-то появились
пушки, их установили около церковной ограды, появилось большое количе-
ство пулеметов. Шла беспрерывная артилерийская стрельба, рвались гра-
наты. По улицам ездили тачанки с ранеными, а в некоторых местах, не-
вдалеке от фронта разбиты были палатки красного креста. Суетились вра-
чи, бегали сестры милосердия и санитары.
В это время буржуазия „работала" в тылу и, надо сказать, нескверно.
Целыми бочками на фронт возили пиво с завода Зельцера. Владелец спир-
тового завода Макеев распорядился об отпуске спирта в неограниченном
количестве. Раз'езжали подводы до верха нагруженные колбасами и булка-
ми. Местные дамы-благотворительницы, по старой привычке, организовали
нечто вроде дамского комитета и пекли пирожки...
Было еще одно важное дело, которое входило в распорядительство
буржуазии, это охрана города и ловля, уклоняющихся от мобилизации. Не-
мало было таких рабочих, которые поняли истинный смысл событий и не
желали итти на фронт. Таких насильно забирали, формировали из них
маленькие отряды и, под конвоем, отводили на передовые линии. Бывали
случаи, что охрана врывалась в квартиры проверять, нет ли кого из муж-
чин. Так например рабочего завода б. Эльворти Дичкова, бывшего члена
Ревкома, не пошедшего на фронт, хотели расстрелять на месте, и спасло
его только то, что случайно проходил по улице отряд рабочих, из которых
многие знали Дичкова и взяли его под свою защиту. На каждом квартале
стояло 5-10 человек вооруженных, следили за порядком и за тем, чтобы
никто не уклонялся от возложенных на него обязанностей кровью защи-
щать священное имущество буржуазии и ее жизнь.
А на фронте в то время, действительно геройски, действительно не
жалея животов, дрались рабочие. Не трудно видеть, что произошло, так
сказать, социальное разделение участников этой „священной войны". Рабо-
чие и городская беднота были в самых передовых окопах и изображали из
себя пушечное мясо, буржуазия же действовала в условиях более приемле-
мых для нее:—„организовывала тыл". На всякий случай, чтобы в пушечном
мясе не остывал геройский дух, во вторых линиях окопов сидели офицера
и. вообще очень уж надежные люди, которые останавливали пулеметным
огнем колеблющихся.
Так длилось двое суток. Бывали острые моменты, когда части Ники-
форовой подходили уже к первым землянкам города и снаряды рвались в
центре, но их отбивали, и наоборот эшелону Никифоровой приходилось быст-
ро удаляться из поля обстрела. В общем же положение оставалось неоп-
ределенным.
На третий день городская разведка доставила вести, что М. Никифо-
рова получила подкрепление. И это было так. В Елисаветградскую прово-
кацию втянули рабочих из Каменского. Кем-то дана была телеграмма в
Екатеринослав, что на рабочих Елисаветграда напала банда, что рабочих
чьют, что необходима срочная помощь. Рабочие из Каменского завода сей-
бас же бросили работу и выехали в Елисаветград. Многие поехали даже в
своих заводских халатах.
Ночью они прибыли к отрядам Никифоровой. Здесь им сказали, что
в Елисаветграде банда буржуазии и офицерства бьет рабочих, и что они
36
дерутся, вместе с рабочими, против банд. Каменцы сейчас же двинулись
на фронт. Когда они подошли к окопам Елисаветградцев,—только серело.
Они спросили сидящих в окопах, кто такие,—и получив ответ:—рабочие
Елисаветграда,—смело начали подходить к окопах. Но тут их встретили
огнем. Сидящие в окопах Елисаветградские рабочие думали, что это подо-
шли части М. Никифоровой. Часть Каменских рабочих была перебита,
часть побросала винтовки и сдалась в плен. Их отправили в город. Хотя
здесь пленные рабочие рассказали все как было, хотя они показывали свои
заводские удостоверения и даже рассчетные книжки, так что не могло быть
сомнений, что пленные есть действительно Каменские рабочие и что они
действительно, сделались жертвой провокации, все же их, как простых
бандитов, в количестве более 40 человек, отправили в тюрьму. Пленных
рабочих решено было расстрелять, но, к счастью, этот приговор не успели
привести в исполнение.
Надвигались новые события. За пленных забыли. Снова были получены
тревожные вести, что со стороны Знаменки идут к Никифоровой новые
подкрепления, а со стороны Шестаковки будет проходить с румынского
фронта армия красногвардейцев во главе с Антоновым-Овсеенко. Немедленно
к Антонову была послана делегация, в состав которой вошли меньшеви-
ки и даже рабочие, но такие, которые были против Советской власти, как
например, Демешко, Мартынюк и другие. Делегация выехала на автомоби-
ле, но вместо того, чтобы ехать в штаб Антонова, она направилась к ата-
ману Кульчицкому—начальнику партизанского отряда, оперировавшего про-
тив большевиков в районе Вознесенска, и просила его оказать городу по-
мощь против красногвардейцев Антонова.
На фронте, в передовых линиях, о приближении отрядов Овсеенко
ничего не знали, там сражались, хотя уже никифоровцы не нападали так
энергично. Некоторое замешательство и суета началась в тылу, да кое-
какие отряды из города, вместе с одной пушкой, отправлены были на
станцию. Особенного никто в этом ничего не увидел, так как части и
раньше отправлялись в сторону слободки Н.-Николаевки, через вокзал,
против Никифоровой. Но особенное началось тогда, когда по главной
улице показался отряд матросов с красными лентами. Охрана разбежалась
вмиг, побросавши винтовки и иное оружие. Оказалось, что как раз в то
время как из города отряд подходил к станции,—под'ехал к перрону со
стороны Шестаковки бронепоезд под командой товарища Полупанова с
вооруженными матросами.
Городская команда удрала на слободку Николаевку, оставив пушку,
а матросы с Полупановым направились в город. Они подошли к Городской
Думе, где в это время помещался комитет и потребовали освободить
пленных рабочих Каменского завода. Комитету ничего не оставалось де-
лать. Полупановцам был дан автомобиль, они поехали в тюрьму и освобо-
дили арестованных. Не обошлось без ошибок. К полупановцам примазался
известный местный вор Васюта, который сказал им, что в тюрьме, кроме
Каменских рабочих есть большое число пленных из отряда Никифоровой.
Матросы ему поверили, а Васюта, воспользовавшись этим, освободил всех
своих товарищей по профессии. Васюта имел ввиду поспекульнуть и дальше
на случайном доверии к нему полупановцев и посчитаться кое-с кем из
рабочих, бывших начальниками милиции, но это ему не удалось, его разоб-
лачили и он скрылся.
37
На передовых позициях, к этому времени уже наступило затишье.
Эшелон Никифоровой отступил к Знаменке. Сражавшиеся на фронте рабо-
чие узнали о провокации с Каменскими рабочими и узнали также, что в
город прибыл отряд Полупанова.
Они после этого оставили фронт и ушли в город, где в это время
развозились уже летучки с приглашением на митинг. В 3 часа на площадь
выше нового базара, приехали Полупанов с Беленкевичем, которого он
забрал в свой поезд по дороге. На площади собралось несколько тысяч
народа, преимущественно рабочих. Полупанов ознакомил собравшихся с
общим положением в России.
Толпа пришла в возбуждение, когда на трибуне появился Беленкевич,
которого они недавно разгромили. Тогда Полупанов раз'яснил кто такой
Беленкевич, и что он не был прав в том, что допустил до вооруженного
столкновения в городе из-за разоружения домовой охраны, а не разрешил
недоразумения мирным путем. Полупанов даже заявил, что Беленкевич за
свои поступки будет наказан. На этом митинг закончился. Рабочие разош-
лись удовлетворенные.
Во Временном Комитете Революции.
„Временный Комитет Революции" образовался накануне разгромаБеленкевича. Он, как мы видели, был очень разношерстен по своему со-
ставу и стоял во главе городской самообороны, организовывал ее и идейно
воодушевлял к борьбе против М. Никифоровой. Временный, столь громко
названный, революционный комитет, собственно сделался выразителем
желания местной буржуазии и руководил борьбой, не столько против
Никифоровой, сколько против большевиков вообще.
И кое-кому из рабочих членов Временного Революционного Комитета
становилось это ясным. На фронте еще шел бой, а часть членов потребо-
вала прекращения наступления и посылки делегатов в красные части.
Предложено это было довольно настойчиво, под угрозой отозвать рабочих
с фронта, раз'яснивши им суть дела, и Комитет согласился. Делегаты
были посланы к Асееву в Шестаковку и к Муравьеву в Знаменку.
Из доклада рабочего Тюнти, ездившего к Муравьеву, выяснилось, что
Муравьев рассматривает Елисаветградское выступление против Никифоровой
как контр-революционное и выставляет категорическое требование: резко
отгородиться от буржуазии. После доклада т. Тюнти буржуазная часть
Комитета заволновалась. Послышались возгласы по адресу сторонников
соглашения:—Что же вы хотите нас выдать, ну выдавайте, но не забудьте,
что и вы далеко зашли и Муравьев вас не простит. У вас два выхода:
или итти до конца с нами, или перерезать нас. Руководители „Временного
Революционного Комитета" начали уже говорить на чистоту, без громких
фраз, о защите порядка и рабочих от шайки грабителей М. Никифоровой.
Руководители, теперь заявили открыто, что они борятся с большевиками.
Тоже повторилось и после доклада делегатов, ездивших к Асееву,
27 февраля.
Члены делегации: Сосна, Бубнов и Сачко убеждали Комитет не от-
крывать военных действий против Советской армии и предлагали итти на
мирное соглашение. Очень резко за соглашение высказались железнодо-
рожники. Представитель железнодорожников заявил В. Р. К-ту: „Мы слу-
38
жили правительсту при царском режиме, подчиняясь Николаевской палке
мы служили Временному правительству, служили Совету Народных Комис-,
саров, служили Центральной Раде, правым, левым эсерам, меньшевикам,
большевикам, наконец анархистам—Марусе Никифоровой, мы не можем
больше, даем вам полтора часа сроку, и если после этого не начнутся
мирные переговоры, мы покидаем станцию. Мы предлагаем немедленно
отправить мирную делегацию на Шестаковку. Мы повезем ее на. паровозе,
освещая путь ее следования пожарными факелами, а впереди выставим
белое знамя. Если под Шестаковкой путь разобран, мы от Лелековки пое-
дем дрезиной".
Однако, на Комитет все эти заявления рабочих произвели не особен-
но большое впечатление. Грабоволенко заявляет: „Где гарантии того, что
большевистские части не разграбят город если их пустить, а посему, пус-
кать их не нужно". Бузько предлагает не допускать эшелон ближе, чем
на пушечный выстрел. Гайсинский советует еще раз послать делегацию и
заявить, что мирное соглашение возможно лишь в том случае, если будет
дана абсолютная гарантия полной неприкосновенности граждан. А в общем
Комитет постановляет, что если переговоры ни к чему не приведут, то
принять все меры к обороне города, вплоть до об'явления мобилизации
всех граждан, способных носить оружие.
Пока в Комитете спорили, обсуждали резолюции и выносили поста-
новления, на станцию прибыли красные части и, как раз в разгар споров
по вопросу как бороться с красными, в помещении Комитета появляется
начальник первого эшелона красных войск Додонов. Он предлагает Коми-
тету следующие условия: 1) Безусловное признание Соввласти; 2) Материаль-
ная и моральная поддержка красных войск; 3) Разоружение и выдача
офицерства и, 4) Разоружение домовой охраны с передачей всего оружия
фабзавкомам.
Все условия были приняты Комитетом и подписан был договор между
командованием советских частей и „Временным Комитетом Революции".
Это было 27 февраля (12 марта).
Тогда же командующий первой -армией тов. Асеев предложил „Врем.
Рев. Ком." организовать социалистическую, красную гвардию для совмест-
ной борьбы с контр-революцией, но „Комитет" отказался подписать воз-
звание. В меньшевистском органе „Известия Елисаветгр. Соц. партий" от
3 марта (16 марта) этот отказ формулирован, так: „Если расшифровать
это воззвание, то окажется, что нас зовут к партизанской войне с Австро-
Германией и к гражданской войне с Центральной Радой". Начальник
ополчения Сосна был назначен советским командованием помощником ко-
менданта, но отказался; о своем уходе заявил и Лисиченко—второй по-
мощник коменданта Додонова.
Жалкое возрождение Совета Рабочих Депутатов.
Советские войска еще не ушли. Власть находилась в руках комен-данта города Додонова. Необходимо было создавать какую-то видимость
Советской власти на месте, в городе. Вот тогда-то меньшевики и создали
жалкий ублюдок Совета, о котором они сами заявляли, что он „далеко не
крайней левизны".
39
2 марта (15 по новому стилю) в думском зале под председатель-ством Ситника собралось что-то около 30 душ рабочих представителей от
нескольких заводов. Это было первое собрание „возрождающегося" на сме-
ну старому большевистскому Совету, нового Совета, такого, каким пред-
ставляли себе вообще Советы, меньшевики.
Первым делом этого, еще не совсем законного, Совета было воспрепят-
ствовать советским войскам вывозить военное имущество. Членам „Сове-
та" Мартынику, Гемедову и Щербине поручено было отправиться к ко-
менданту Додонову и вместе с ним прибыть в „Совет".
Воистину „возродившийся Совет" попал в положение водевильного
простака. Додонов явился и молча, спокойно выслушал все требования Со-
вета, не забирать военное имущество.
— Так вы—Совет Рабочих Депутатов, начал говорить тов. Додонов,
требуете оставления оружия? Для кого?—для немцев, которые борятся с
Советской властью?. Вы спрашиваете об имуществе, о пушках—оно при-
надлежит Советской армии. Почему я с вас не спрашиваю о разграблен-
ном эшелоне, имущество, которого стоит 25 миллионов народных денег?
Почему вы ничего не сделали для того, чтобы отобрать оружие из рук ху-
лиганов; начать это мне—значит начать новую перепалку.
Конечно „Совету" ничего не оставалось делать, как молча выслушать
тов. Додонова. Но вряд ли понимал этот ублюдочный Совет, в какое траги-
комическое положение он себя ставит: в положение Совета идущего про-
тив Советской власти. Новому „Совету" не было времени, он был занят
борьбой с большевизмом.
18 марта „Совет" был окончательно сконструирован из 57 человек.
В президиум „Исполкома" вошли: председателем И. Я. Шлянин, товарищем
председателя Ф. П. Колосов, казначеем Зиновьев (рабочий завода Шклов-
ского), секретарем Сабсай. Работал Исполком не долго, но свою работу на-
чал с двух „знаменательных распоряжений": одно об отмене всех распоря-
жений прежнего большевистского Совета, а другое об увольнении с дол-
жностей всех тех, кто был назначен тем же большевистским Советом.
Уход Советских войск.
18 (5) марта по городу пошли провокационные слухи о том, чтобольшевики оставят город, ограбят банки, устроят Варфоломеевскую ночь
буржуазии, а потом взорвут Балашевский мост и, пустят несколько сна-
рядов на город.
В ночь под 19 (6) марта Советские войска тихо ушли на фронт. Все
осталось на своих местах, а ликовавшая буржуазия начала готовиться к
встрече избавителей-немцев.
40