<<< попередня

4.  Троцкий вообще не верит в силу русского пролетариата, в его способность самостоятельно построить социализм и потому все свои надежды возлагал и возлагает на международную революцию.

Эти мотивы не только проходят через бесчисленные писания и речи Зиновьева, Сталина, Бухарина и других, но и формулированы в авторитетнейших резолюциях ВКП и Коммунистического Интернационала. Тем не менее приходится сказать, что они основаны на сочетании невежества с недобросовестностью.

Первые два утверждения критиков, как будет показано далее, ложны в самой своей основе. Нет, я именно исходил из буржуазно-демократического характера революции и приходил к выводу, что глубина аграрного кризиса может поднять к власти пролетариат отсталой России. Да, именно эту мысль я защищал накануне революции 1905 года. Именно эту мысль выражало самое название революции "перманентной", т. е. непрерывной, т. е. переходящей непосредственно из буржуазной стадии в социалистическую. Для выражения той же идеи Ленин употребил впоследствии превосходное выражение о перерастании буржуазной революции в социалистическую. Понятие перерастания Сталин, задним числом (в 1924 году), противопоставил перманентной революции, как прямому скачку из царства самодержавия в царство социализма. Злополучный "теоретик" не дал себе даже труда продумать, что же в таком случае означает перманентность революции, т. е. непрерывность ее развития, раз дело идет о голом скачке?

Что касается третьего обвинения, то оно продиктовано недолговечной верой эпигонов в возможность нейтрализовать империалистскую буржуазию на неограниченный срок при помощи "разумно" организованного давления пролетариата. В 1924-27 гг. это была центральная идея Сталина. Плодом ее явился англо-русский комитет. Разочарование в возможности связать по рукам и по ногам мировую буржуазию при помощи союза с Перселем, Радичем, Ляфолетом и Чан-Кай-Ши привело к острому пароксизму страха перед немедленной военной опасностью. Через эту полосу Коминтерн проходит еще и сейчас.

Четвертое возражение против теории перманентной революции сводится попросту к тому, что я в 1905 году не стоял на точке зрения теории социализма в отдельной стране, которую Сталин сфабриковал для советской бюрократии лишь в 1924 году. Это обвинение является чистейшим историческим курьезом. Можно в самом деле подумать, будто мои оппоненты, поскольку они вообще политически размышляли в 1905 году, считали Россию подготовленной для самостоятельной социалистической революции. На самом деле они в течение 1905-1917 годов неутомимо обвиняли меня в утопизме в виду допущения мною вероятности того, что пролетариат России придет к власти раньше, чем пролетариат Западной Европы. Каменев и Рыков обвиняли в утопизме Ленина в апреле 1917 года, причем популярно разъясняли Ленину, что социалистическая революция должна первоначально совершиться в Англии и других передовых странах, после чего только может наступить очередь России. На той же точке зрения стоял и Сталин до 4-го апреля 1917 года. Лишь постепенно и с трудом он усвоил ленинскую формулу диктатуры пролетариата в противовес демократической диктатуре. Еще весною 1924 года Сталин повторял вслед за другими, что Россия, отдельно взятая, не созрела для построения социалистического общества. Осенью 1924 года, в борьбе с теорией перманентной революции, Сталин впервые сделал открытие насчет возможности построения изолированного социализма в России. После этого красные профессора подобрали для Сталина цитаты, уличающие Троцкого в том, что он в 1905 году — о, ужас! — считал, что Россия может прийти к социализму только с помощью пролетариата Запада.

Если взять историю идейной борьбы за четверть века, разрезать ее ножницами на мелкие куски, перемешать эти куски в ступе и затем поручить слепому склеить их вместе, то вряд ли получится более чудовищная теоретическая и историческая галиматья, чем та, которою эпигоны кормят своих читателей и слушателей.

Чтобы связь вчерашних проблем с сегодняшними выступила нагляднее, нужно хотя бы конспективно напомнить здесь, что было проделано руководством Коминтерна, т. е. Сталиным и Бухариным в Китае.

Под тем предлогом, что в Китае предстоит национально-освободительная революция, за китайской буржуазией с 1924 г. была признана руководящая роль. Партия национальной буржуазии — Гоминдан — была официально признана руководящей партией. Так далеко не шли и русские меньшевики в 1905 году, по отношению к кадетам (партия либеральной буржуазии).

Но на этом руководство Коминтерна не остановилось. Оно обязало китайскую коммунистическую партию войти в Гоминдан и подчиняться его дисциплине. Особыми телеграммами Сталина китайским коммунистам рекомендовалось сдерживать аграрное движение. Восставшим рабочим и крестьянам запрещено было создавать свои советы, чтобы не отталкивать Чан-Кай-Ши, которого Сталин в начале апреля 1927 г., т. е. за несколько дней до переворота в Шанхае, защищал на партийном собрании в Москве от оппозиции, как "надежного союзника".

Официальное подчинение компартии буржуазному руководству и официальное запрещение советов (Сталин и Бухарин учили, что Гоминдан "заменяет" советы) явились гораздо более грубой и вопиющей изменой марксизму, чем все действия меньшевиков в 1905-17 гг.

После переворота Чан-Кай-Ши в апреле 1927 г. от Гоминдана временно откололось левое крыло под руководством Ван-Тин-Вея. Этот последний был немедленно объявлен в "Правде" надежным союзником. По существу Ван-Тин-Вей относился к Чан-Кай-Ши, как Керенский относился к Милюкову, с тем отличием, что в Китае Милюков и Корнилов сочетались в одном лице Чан-Кай-Ши.

После апреля 1927 года китайской компартии было приказано входить в "левый" Гоминдан и подчиняться дисциплине китайского Керенского, вместо того, чтоб готовить против него открытую войну. "Верный" Ван-Тин-Вей подверг компартию, а вместе с нею рабочее и крестьянское движение, не менее разбойничьему разгрому, чем Чан-Кай-Ши, которого Сталин объявлял своим надежным союзником.

Если меньшевики в 1905 г. и позже поддерживали Милюкова, то они все же не входили в либеральную партию. Если меньшевики в 1917 г. шли рука об руку с Керенским, то они все же сохраняли свою особую организацию. Политика Сталина в Китае была злой карикатурой даже на меньшевизм. Такова была первая и главная полоса.

После того, как обнаружились ее неизбежные плоды: полный упадок рабочего и крестьянского движения, деморализация и распад коммунистической партии, руководство Коминтерна скомандовало: "налево кругом", и потребовало немедленного перехода к вооруженному восстанию рабочих и крестьян. Таким образом молодой придавленной и изуродованной коммунистической партии, которая вчера еще только была пятым колесом в телеге Чан-Кай-Ши и Ван-Тин-Вея и, следовательно, совершенно не имела самостоятельного политического опыта, было приказано двинуть рабочих и крестьян, которых Коминтерн до вчерашнего дня удерживал под знаменем Гоминдана, на немедленное восстание против этого Гоминдана, успевшего сосредоточить в своих руках власть и армию. В Кантоне был в течение 24-х часов сымпровизирован фиктивный совет. Вооруженное восстание, заранее приуроченное к открытию XV съезда ВКП, явилось одновременно выражением героизма передовых китайских рабочих и преступности руководства Коминтерна. Более мелкие авантюры предшествовали кантонскому восстанию и следовали за ним. Такова была вторая глава китайской стратегии Коминтерна, которую можно назвать злейшей карикатурой на большевизм.

Либерально-оппортунистическая глава вместе с авантюристической нанесли китайской компартии удар, от которого она, при правильной политике, сможет оправиться только в течение ряда лет.

VI-й конгресс Коминтерна подводил итоги этой работе. Он ее одобрил целиком. Не мудрено: он с этой целью созывался. Для будущего он выдвинул лозунг "демократической диктатуры рабочих и крестьян". Чем эта диктатура будет отличаться от диктатуры правого или левого Гоминдана, с одной стороны, от диктатуры пролетариата, с другой — этого китайским коммунистам не объяснили. Да этого и нельзя объяснить.

Провозгласив лозунг демократической диктатуры, VI конгресс объявил в то же время недопустимыми лозунги демократии (Учредительное Собрание, всеобщее избирательное право, свобода слова и печати и пр. и пр.), и тем совершенно разоружил китайскую компартию перед диктатурой военной олигархии. Вокруг лозунгов демократии русские большевики в течение долгого ряда лет мобилизовали рабочих и крестьян. Лозунги демократии играли огромную роль в течение 1917 года. Лишь после того, как советская власть, уже реально существующая, пришла на глазах всего народа в непримиримое политическое столкновение с Учредительным Собранием, наша партия ликвидировала учреждения и лозунги формальной, т. е. буржуазной демократии, в пользу реальной, советской, т. е. пролетарской демократии.

VI конгресс Коминтерна, под руководством Сталина-Бухарина, опрокинул все это на голову. Предписав партии лозунг "демократической", а не "пролетарской" диктатуры, он в то же время запретил ей пользоваться демократическими лозунгами для подготовки этой диктатуры. Китайская компартия оказалась не только разоружена, но и полностью раздета догола. Зато, в виде утешения, ей разрешили, наконец, в период неограниченного господства контрреволюции лозунг советов, который состоял под запретом в течение подъема революции. Очень популярный герой русской народной сказки поет свадебные песни на похоронах и погребальные на свадьбах. Он получает и там и здесь тумаки. Если б дело ограничивалось тумаками по адресу стратегов нынешнего руководства Коминтерна, с этим можно было б примириться. Но ставка покрупнее. Дело идет о судьбе пролетариата. Тактика Коминтерна явилась бессознательно, но тем более надежно организованным саботажем китайской революции. Этот саботаж действовал наверняка, ибо право-меньшевистскую политику 1924-1927 гг. Коминтерн прикрывал всем авторитетом большевизма, а советская власть ограждала могущественной машиной репрессий от критики левой оппозиции.

далі  >>>