<<< Назад | Вперед >>>

Глава XXV.

Юрий Хмельницький

Приезд Волынского к Гетману. Запрос о его намерениях. Гордость Трубецкого. Условия Дорошенка. Владыкин едет к Гетману. Церемония. Свидание Гетмана с Трубецким. Свита Гетманская. Условия. Изгнание Поляков с почвы Украинской. Переселение народа в полки Слободские. Неудача войны с Поляками. Главнокомандующий Потоцкий. Польские Полководцы. Битва под Любартом. Отступление Шереметьева к Чуднову. Приближение Гетмана. Радость и похвальбы Шереметева. Вражда Гетмана к Боярину. Причины ее. Юрий соединяется с Поляками. Шереметев окружен Поляками. Восемь недель защищается. Сдается. Отведен в плен. Русское войско объявлено военнопленным. Сирко бьет возвращающихся Крымцев. Поляки овладевают Украиною. Ропот народный. Самко объявлен Наказным.

Как скоро в Варшаве узнали об утверждении Юрия в Гетманском достоинстве, тотчас явился в Чигирин Каштелян Волынский, с поднесением Королевского Диплома. Зная выбор народный, Король уговаривал нового Гетмана предаться Полякам по прежнему. Послы иностранные от него потребовали объяснения: по каким планам и положениям станет он управлять Русским народом.

Гетман объявил всем посланникам, а в том числе и Каштеляну, что после ужасных бедствий и разорений, освободясь от Поляков с пожертвованием крови, народ и он Гетман намерены держать неутралитет в отношении ко всем державам, и хотят зависеть от самих себя единственно. Союз же со всеми державами, или с одною из них, можно учинит не иначе, как согласуясь с посуждением и волею всего народа, смотря по времени и по обстоятельствам. Потом на Раде он искренно объявил свое мнение, что лучше держаться союза с народом и царством Московским, нежели с Польшею, которая очевидно изнемогает, и находится на краю гибели. Эти слова подтвердил он и Боярину Князю Трубецкому, который был прислан от Царя с поздравлением его в Гетманском достоинстве.

Стан Трубецкого находился тогда в Переяславле; по правой стороне Днепра у Ржищева, повыше Трахтимирова, стояли полки наши козацкие Заднепровские. Еще 30 сентября Боярин оправил в стан в стан к Юрию письмо, в котором описывал Царские милости к старому Хмельницкому, и уговаривал козаков последовать примеру Гетманского отца. Чрез четыре дни, Полковники Петр Дорошенко, Андрей Одинец и Иван Лизогуб явились к Боярину с приглашением к Гетману в монастырь Трахтимировский; Трубецкий отказал. Полковники настаивали, чтоб он отправил туда хотя своих товарищей; но он и на то не согласился. Петр Дорошенко, раздосадованный упорством его, с главою целого народа неуместным, объявил статьи, на которых готов с Москвою снова соединиться; но тех статей Трубецкий принять не мог. Вот их содержание:

1. Все подтвержденное при старом Хмельницком присягою должно быть сохраняемо Царем при сыне его.

2. Воеводам не быть нигде, кроме в Киеве, а войскам, присылаемым от Царя в Малороссию, находиться под начальством Гетмана.

3. Без ведома, без грамоты и без печатей Гетманских Царь не должен никого из Малороссиян принимать в особенную милость.

4. Все Полковники козацкие, обеих сторон Днепра, должны признавать одного Гетмана и ему повиноваться.

5. Избрание в Гетманы из ратных людей должно быть свободное.

6. Все Полковники до того бывшие, особенно же Старо-Быховский и Киевский, остаются при прежних правах своих и при власти.

7. Имея право принимать послов иноземных Гетман обязан препровождать к Царю не грамоты их, а только копии.

о. Все войсковые должности, и в особенности Шляхетство, остаются на прежних правах без малейшего изменения.

9. В случае договоров Москвы с Поляками, Татарами и Шведами, Коммисары Малороссийские имеют голос.

10. Никакая власть не в силах нарушить прав ни духовенства, ни светских людей.

11. Какие б ни были вины людей войска Запорожского до ныне, — отныне должны быть они преданы забвению.

12. Киевский Митрополит и все духовенство Малороссийское не зависят ни от кого, кроме от Патриарха Константинопольского.

13. Только наши чины и наш народ могут избирать в Киев Митрополита и в города Епископов.

14. Училища и монастыри Гетман может устроивать по собственной воле, не спрашивая ни у кого соизволения.

Видя невозможность принять эти условия, и ошибку в своей неуместной гордости, Трубецкий принужден был на другой день отправить Владыкина к Гетману, с Государевою грамотою, с новым приглашением в Персяславль, и с обещанием прислать в монастырь Трахтимировский Воеводу Окольничего Андрея Васильевича Бутурлина.

Октября 6-го — Владыкин привез в Переяславль письмо Гетманское; Юрий обещал приехать. Седьмого—Бутурлин поехал к Дпепру, с ним Дорошенко, Лизогуб и Одинец. Трубецкий приказал ему через реку не переправляться, пока не переправится Юрий. Восьмого — Гетман прислал сказать Бутурлину, что если этот не хочет с ним увидеться на берегу Трахтимировском и он не едет в Переяславль. Бутурлин дал о том знать Трубецкому; Трубецкий подтвердил свое приказание, и позволил ехать к Гетману только сыну Бутурлина Ивану. И с первого вступления Юрия на Гетманство мы видим нестойкость его характера. Иван Бутурлин переплыл Днепр утром Октября 9-го, а к вечеру Гетиан уже был на Андрюшовском берегу с своими Полковниками, с Генеральными Старшинами, с духовенством. Так единственный в Государстве сановник, Гетман Царя Русского, преклонил выю перед простым, обыкновенным боярином.

Здесь были Архимандрит Кобринский, Игумен Каневский, Иов Заунчковский, Обозный Тимофей Носач, Судья Иван Кравченко, Асаул Одинец, Полковники: Каневский Иван Лизогуб, Корсунский Яков Петренко, Кальницкий Иван Сирко, Прилуцкий Федор Терещенко, Лубенский Яков Засядка и Сотники всех тех полков.

Конечно, их принял Трубецкий с велико почестию. Но Бутурлин переехал на противоположный берег после Гетмана, и честь главы народа была унижена. Начались переговоры, и Октября 17-го Юрий подтвердил статьи отцовские, прибавя следующие:

Гетман обязан отправлять полки козацкие на Царскую службу во всякое время, и без Царского указа но должен никому оказывать помощи.

Не дружиться с Поляками; возмутителей казнить смертию.

Московским Воеводам находиться в Киеве, Переяславле, Нежине, Чернигове, Брацлаве и Умани; но в права и вольности войсковые не вмешиваться.

Без воли народной и войсковой Гетману Старшин не избирать.

Очистить старый Быхов для войск Московских.

Так вступил Юрий на Гетманство, которым отец его прославился, и которое два раза терял он, сперва по неопытности, потом по нерешительности.

Начало его правления было ознаменовано поступком благородным; презирая вражду Виговского, изведанную на себе от младенчества, он немедленно отправил его несчастную жену к нему в Польшу. А между тем писал к Потоцкому, чтобы, оставя Украину, тот вывел Польское войско, которым, по милости Виговского, наводнена Малороссия. Получив отказ от Магната, Юрий дал повеление изгнать Поляков мерами действительными; Полковник Цюцюра взял на себя весь труд, и вскоре восточная Малороссия была очищена: это началось, как мы видели, избиением пяти Польских Хоругвей в Нежине. Все утихло на нашей стороне Днепра; здесь, хотя на весьма короткое время, народ стал пользоваться миром, но в Уманщине и в Подолии кипела война междоусобная; семейства бежали оттуда в наш край; снова повторилось переселение народа пограничного с Польшею, жителей прибережных Днепра, Случи и Припяти. Предвидя войну долговременную, они явились к Гетману, требовали защиты, или, по крайней мере, пристанища; Гетман позволил им перейти

в полки Слободские, старым Хмельницким заведенные: в Ахтырский, Харьковский, Изюмский, Рыбинский и Сумский.

Чигирин был уже взят у Поляков; туда явился Полковник Уманский Худорбай, оставя в Нежине пятнадцать знамен и тридцать семь пушек, отбитых у Поляков в Новегороде-Северском, Стародубе и Чернигове. Готовилась новая война. Успехи республики под Ляховцами, Слонимом и Полонкою; временная потеря Русскими Астрахани — ускорили действия Поляков против Царя. Видя неудачи своих Воевод, уверясь в ненависти Хмельницкого к Варшавской Речи Посполитой, Государь благодарил его через Шереметева и повелел своему Боярину поступать в войне с Польшею по Гетманским планам, и намерениям. Юрий собрал совет на Койдаке, и решились так: Шереметев, угрожая Татарам, с тридцатью тысячами пойдет на Котельню мимо Койдака и Полтавы, Гетман с сорокатысячным войском к городу Львову Гончарихою, внутри Польши соединятся.

Виговский стоял под Баром; Шереметев перешел Котельню, расположился под Любартом; защитясь укреплениями, он решился ожидать врага; туда поспешил Коронный Гетман Потоцкий с полками, собранными над Днестром; Любомирский вел полки, которые были расположены в Пруссии; Султан Нурадин быстро подходил с двадцатью тысячами Татар; Виговский с своими преданными козаками двинулся из-под Бара. Они пришли под Любартом. Верховное начальство принял над ними Потоцкий; Великий Коронный Маршал Любомирский стал вторым. Под их властию были: Сандомирский Воевода Ян Замойский с полками, устроенными по образцу иностранному; Князь Дмитрий Вишневецкий-Бельзский; Брацлавский Воевода Чарторийский; Черниговский Беневский и Киевский Виговский; Станислав Яблоновский, Андрей Потоцкий и наконец, тогда еще только Хорунжий Коронный, в последствии знаменитый Король, Ян Собеский. Гетман Потоцкий был болен лихорадкою; он так ослабел, что не мог сидеть на коне; но не слушая ни друзей, ни медиков, приказал себя носить на носилках. Напрасно его уговаривали отдохнуть, он отвечал: «перестаньте требовать, товарищи, невозможного. Неприятели ради будут представить вождя, удалившегося с поля сражения — беглецом.»

Шереметев не выходил из шанцев; он обставил себя тройною цепью повозок. Войсковый писарь Сапега напал на нашу передовую цепь —она обратила тыл; Потоцкий увидел ее бегство и приступил к атаке стана целым войском; его правое крыло состояло из конницы Вишневецкого и Виговского; левое была конница Татарская; пехота шла в тесных колоннах серединою; войска Шереметьева смялись, спустились с валов и отступили в стан. Полковник иностранной пехоты Гротус взял у нас три пушки. Битву прекратила ночь.

Не ожидая разсвета, Шереметьев тихо поднялся с полками, и начал отступление к Чуднову; по утру Поляки увидели опустелым весь Русский стан. Достигнув Чуднова, Боярин расположился под городом. Уже Хмельницкий к нему приближался, уже он был у Слободища, что в милях от Чуднова. При нем находились опытные полковники, старым Гетманом к войне приученные: Лесницкий, Зеленецкий, Федорович и Носач.

При известии о приближении Юрия, радость Шереметева была не соразмерима с неудачею под Любартом. Он хвалился взять Краков, Варшаву и Короля; «Но— говорит Летописец — не подобает убо прежде победы торжествоваты.» Вожди Польские положили в совете немедленно напасть на козаков и в тоже время окружить Шереметьева; а против Шереметьева Гетман уже враждовал, да и было за что враждовать: в совете на Кодачке у них положено было все, что Львов, Броды, Замостье, Люблин и Слуцк могли бы доставить победителям разделить поровну. Вдруг Боярин стал утверждать, что вся добыча должна достаться войскам Царским, что сражаясь за Малороссию, они должны быть награждены на счет российских войск. Гетман противоречил, доказывал, что войны козаков с Поляками давно закончены, что Республика ищет не войны, а мира с Малороссиею; что ныне козаки сражаются за Царя и за Царство Московское, за Смоленск и за завоеванную для Москвы Белоруссию; наконец за наследие Польской короны, обещанное Государю самими Поляками и потом с насмешкой отмененное. Переговоры кончились ссорою; чиновники Шереметьева, опьянелые в пиру, с безчестием вытолкали Гетмана из Боярской ставки. Гетман жаловался Государю через Генерального Старшину Тредьяковского; описывая подробно все ругательства, все оскорбления, нанесенные ему от Боярина и его чиновников, он представлял Государю, что самое обращение этих господ с козаками не заключает в себе ничего дружественного ни к Гетману ни к народу Малороссийскому; что оно лишено даже всех видов политических, всякого приличия, удерживающего народ в приязни хотя притворной. Он представлял, что и в простом разговоре каждое слово Бояр дышет насмешкой и презрением, что Старшины и сам Гетман от них получили имена Виговцев и Хохлов. Но Государь был окружен друзьями виновных; он был предупрежден жалобами Боярина и отвечал: «Всякая шутка или насмешка есть вред и вздор; кто приходит не званный, тот и уходит не провожанный; а свято место пусто не бывает.» Хмельницкий, обруганный и уничтоженный, затаил вражду и принес ее под Чуднов.

Польский Полководец решился не допустить Гетмана к соединению с Боярином; но это был напрасный труд. Гетман не о том думал. Он отправил Полковника Дороша к Любомирскому, с объявлением, что готов соединиться с Поляками. Любомирский не поверил, и напал на него: Хмельницкий этого не ожидал, и так началось поражение козаков; но оно прекратилось новою попыткою Хмельницкого. Снова приступили к переговорам, были подписаны Гадячские условия, Гетман обязался помогать Полякам в изгнании из Малороссии Шереметева; условия были с Петром Дорошенком, Кравченком и Xаненком.

Тогда Любомирский соединился с Коронным Гетманом и с Татарами, окружили Шереметьева; осада продолжалась более восьми недель. Боярин старался отражать неприятелей; его стесняли более и более; открылись болезни в Русском стане; голод заставил осажденных питаться конским мясом; начались холода, оказался недостаток в фураже, в одну ночь погибло двенадцать тысяч лошадей. Шереметев принужден был отправить к Потоцкому Акинфиева, Князя Козловского и Щербатова с предложением о сдаче. По неволе принял он все условия, предписанные Магнатами. Московским войскам разрешена была свобода выступить из укреплений с тем, чтоб сложили оружие у ног Потоцкого. Боярин обязался очистить Киев, Чернигов и Переяславль, и не вывозя из городов воинских снарядов и пушек отступить к Путивлю. До исполнения же условий, Шереметьев с восьмью дворянами и тремя стами рядовыми должны были оставаться у Польских Гетманов заложниками.

Тут случилось происшествие, вовсе не делающее славы Польскому оружию; как случилось оно – это тайна историческая, которой время не могло открыть. Польские историки слагают вину на Татар: « Не здесь,» говорит один из них, «конец бедствиям войска Московского, спасенного от гибели великодушием Польских вождей; Татары, прогневанные на Гетмана Потоцкого, за то, что он выпустил на волю Москвитян, ночью напали на стан их, и, не смотря на сопротивление отряда Польских войск, данного им для стражи и безопасности, часть истребили, остальных взяли в плен, а между ними и самого Шереметева, который принужден был откупиться двумя стами тысяч империалов; так погибло тридцать шесть тысяч войска Московского, частью побитого, частью полоненного Татарами; и никого не осталось, кто-бы мог подать известие в Москву о их погибели. » Этот разсказ много имеет несообразностей. Если бы Польские вожди дорожили честным словом и боялись предательства, то при многолюдстве собственном и с помощию козацких полков Хмельницкого, которые были не в дальнем от них разстояини, им было б легко удержать неистовство Татар. Тем более для Поляков был бы этот благородный поступок безопасным, что войско Шереметева, будучи обезоружено, не могло воспользоваться борьбою союзных войск. Но вот сильнейшее доказательство лжи Польских историков: Шереметев не мог заплатить двух сот тысяч империалов—у него столько денег не было; эта сумма превышала тогдашний доход всего Царства Московского; да и свободу то он получил только чрез двадцать лет.

Наши летописи говорят, что причиною этого предательства была невыдача Киева. Там находился тогда с войсками Князь Борятинский; узнав о Чудновских происшествиях, он не только Поляков, но и самого Шереметева в город не пустил; разсердясь за это на Боярина, Потоцкий отдал Татарам и его и все пленное войско свою же пользу оставил для окупу только двадцать с лишним дворян. Но и это не оправдывает Потоцкого и Магнатов; имея триста заложников, они должны были довольствоваться ими.

По принесенным вопреки Польским историкам в Москву сведениям, которые по ныне сбережены в архивах в подлинниках, мы видим, что на другой же день нарушена была присяга Поляками. Войско и Полководец объявлены военнопленными; Воевода и Окольничий Князь Иван Иванович Щербатов; Стольники: Князь Григорий Козловский и Иван Акинфьев были товарищами Шереметева в злосчастии: они были отданы Крымскому Царевичу Нурадину.

Дележ добычи и грабительство, по словам нашей летописи, сопровождались необычайным варварством и неслыханными оскорблениями. Шереметьев и все войско были раздеты донага и гнаны в Крым на продажу. Козачьи полки находившиеся при Шереметьеве, отданы были Xмельницкому, и присягнули на верность и повиновение своему Гетману. «Никто при сем не торжествовал так, как Хмельницкий, видя обидчика своего Шереметьева, влекомого Татарами в неволю»

Это случилось на другой день Чудновского договора, двадцать четвертого Октября в тысяча шесть сот шестидесятом году. Уже Крымцы из-под Чуднова возвращались на полуостров; у порогов напал на них Кошевый Сирко, о смерти которого бывало Турки молились в мечетях;

отбил несколько тысяч Москвитян, но Шереметьева Татары увели в рабство на двадцать лет. К концу года Поляки овладели почти всею Малороссиею; тщетно сопротивлялись полки Нежинский, Переяславский и Черниговский. Междоусобия начались и Украйна вновь запылала со всех концов. Хмельницкий начал уговаривать козаков регистровых, чтоб они отложились от Царства Московского; из находившихся при Шереметеве многие были перевешаны; не смотря на то, козаки отказались от повиновения Королю и Республике. Юрий, испуганный их ропотом, уговорил Охочекомонных и Волонтеров бежать с ними в Запорожскую Сечь и объявил себя союзником Поляков и Татар. Гетманщина, узнав о намерениях Юрия, собрала Раду, признала место Гетманское праздным и приговорила избрать нового Гетмана, а до выборов назначила Наказным Генерального Асаула Якима Самка.

Глава XXVI.

МЕЖДО-ГЕТМАНСТВО.  

Наказный Гетман Яким Самко.  

Споры за булаву. Искатели Гетманства: Виговский, Брюховецкий, Нечай, Тетеря, Хмельницкий, Золотаренко. Поляки изгнаны за Днепр. Грамоты Самку и Золотаренку. Совет Царю Максима Протопопа. Сцена Протасьева с Самком за вичь. Юрий осаждает Чигирин. Соеднняется с Крымцами. Подступает к Переяславлю. Уходит на Заднеприе. Грабежи Татар. Сожжение Ирклеева. Юрий зимует под Нежином. Рада в Козельце. Рада в Сече. Самко, Золотаренко и Брюховецкий. Вторичная сдача Переяславля Юрием. Гибель Юриевцев, Донцов и Немцев. Взятие Черкас Приклонским. Юрий разбит и спасается бегством. Происки Брюховецкого. Жалобы Золотаренка за «фортельный выбор.» Отзыв Бояр о Брюховецком. «Воровать исправен.» Брюховецкий Наказным Гетманом.

Малороссия была в тяжком состоянии: два сильных Государства спорили о владычестве над нею; кроме борьбы с Польшею, ежедневно вспыхивали бунты местные. Днепр раздвоял Украину; казалось, он стал надвое разделять и умы Украинцев и чувства их. На Востоке боролись еще за Москву, на Западе народ колебался уже в пользу Поляков, и подобно расколам, вооружающим единоверцев друг на друга, искатели булавы вооружали Малороссиян на Малороссиян. Виговский, прдкрепленный Поляками, под предводительством Ельского и Хлопицкого, старался удержать в своей власти Украину Западную; Король дал ему звание Сенаторское; и без этого козаки были к нему недоверчивы: теперь еще более стали остерегаться его — кто не любил его как Гетмана, стал презирать как Сенатора. А на Запорожье явился новый искатель булавы,— то был слуга Юрия Хмельницкого, Иван Мартынович, который потом в письмах к Боярам подписывался Ивашком, а Подношком в докладах Царю:—Брюховецкий. Знаменитый Петр Дорошенко полагал добиться Гетманства при покровительстве Султана Турецкого; Иван Нечай в свою очередь надеялся на родство с Богданом Хмельницким, не смотря на то, что козаки признали его неспособным носить булаву по простоте и по старости. Тетеря,— забросанный шапками весьма не многих Запорожцев, провозглашенный радостным криком толпы незначительной, — уверясь в прочности своего владычества, успел отправить Шляхтича Георгия Гуляницкого с донесением, что он верен и покорен Республике и Государю, своему законному Королю; безполезный диплом был ему наградою. Юрий Хмельницкий попытался преклонить Малороссиян, если не умом, не стойкостью, так Ханским оружием. Изменивший Украине, но знаменитый храбростью, один из героев, прославившихся при взятии Смоленска, Нежинский Полковник Василий Золотаренко, отложился от Польши, сбросил с себя Шляхетство и, отвергнув полученное с этим шляхетством от Казимира постыдное прозвище Злотаревского, снова назвался своим украинским именем. Таково было положение дел Малороссии, когда полки Нежинский и Черниговский избрали Полковника Переяславскаго, Якима Самка, Наказным Гетманом.

После мелких стычек с Гуляницким и местных битв с Поляками, он прогнал наконец за Днепр войска Королевские, и вскоре прибыли в Москву его послы с уверением, что народ Украинский и войско Запорожское пребывают в верноподданстве к Государю, и что Поляков нет уже на левой стороне Днепра. Государь отправил в Малороссию Дворянина Федора Протаьева с грамотами: с похвалою Самку, с милостию Золотаренку, первому прислал соболей на двести сорок рублей, второму на полтораста. Первый принял грамоту и подарок, второй только грамоту, а соболи роздал при Протасьеве Сотникам, Асаулам и Старшинам своего полка. «Великий Государь прислал мне жалованье, » сказал Полковник, — «я вам его отдаю, чтоб вы служили Царю верою и правдою, Полякам бы не «верили, и не ссылались бы с изменниками.» Так подделываясь в одно и тоже время к Протасьеву и к своим подчиненным, Золотаренко надеялся получить голоса от народа и утверждение от Государя. Но Протопоп Максим, с которым Протасьев виделся в Переяславле, подал через него следующий совет Государю: «пусть Царское Величество не присылает своего полномочного до прекращения волнения в Малороссии; и пусть не утверждает Гетманами ни Самка, ни Золотаренка, потому что они не в состоянии друг другу повиноваться. Между тем Юрий Хмельницкий может обратиться с Заднепровскими козаками под Высокую руку Великого Государя.» Этот Протопоп слыл человеком ученым, его уважали народ, Старшины и духовенство, он несколько раз ездил к Государю в Москву, и его совет был не противен Царю, который готов был снова призвать Юрия на Гетманство.

Что касается до Самка, Протасьев нашел его достойным выговора; он спросил: по его ли приказанию писарь, в донесении к Царю, написал имя его с вичем? «Богдан и Юрий Хмельницкий этого никогда не делали; Бояре-де в отписках своих к Великому Государю не осмеливаются именовать себя таким образом.» — Я человек неграмотный, отвечал храбрый Полковник, писарь у меня новый, такие дела и мне и писарю не за обычай. Рад служить Великому Государю, готов стоять против его неприятелей на чем и крест целовал, только чтоб Великий Государь пожаловал, не велел верить ссорам и словам наносным.

Между тем, как преданный Государю Самко перед Протасьевым оправдывался, Юрий Хмельницкий не дремал. Он начал добывать Гетманство Ханским и Польским оружием в ожидании помощи из Крыма, осадил Чигирин и внес войну в Малороссию; намерен будучи основать столицу свою близ могил: Богдана, народом избранного, и Тимофея, погибшего за Украину, он, против воли народа, вводя врагов в свою родину, хотел вырвать из рук Самка булаву. Но для Чигиринских козаков Юрий был ненавистен. Упорная защита, частые вылазки и нападения принудили его отступить; наскуча блокадою, он пошел к Переяславлю; на пути соединясь с Крымцами, к нему подступил, но и здесь имел неудачу; тогда посоветовав Хану отправить Татар на север Украины и в города Великороссийские для грабежа, сам решился перейти на Заднеприе; часть Крымцев пошла в Стародубовщину и во Мглин, другая осталась в Сотенном городке полка Переяславского, в Ирклееве; Юрий направил путь к Сече Запорожской; Самко с полками Переяславским, Нежинским, Черниговским, Лубенским и Киевским и войско Московское Ромодановского, соединясь у Козельца, пошли вниз по Днепру, переправились через него в Мишурином Роге, нагнали Юрия близ Ирклеева, его разбили, и город, который помогал ему, сожгли. Будучи отрезан от, Крыма и от Сечи, Юрий переправился опять через Днепр; зима приближалась, и он, решился перезимовать под Нежином. В это время в Козельце была Рада, в Сече другая; там избирали в Гетманы Самко, здесь Брюховецкого; первый присягнул служить Украине верно, и от Москвы не отлагаться; второй казался не опасным для Полковника Нежинского Золотаренка – для Васюты, как прозвали его наши летописи; происки Брюховецкого и жажда власти поставили Васюту против Самка, через Мстиславского Епископа Мефодия подал он донос Царю в том, что Самко ему неверно служит. Государь и без того был предубежден против храброго Полковника Переяславского. Протасьев передал уже ему совет Протопопа Максима, который, — как знать? — вероятно задобрен был Брюховецким. Впрочем «оказанные России услуги Наказным Гетманом давали ему неоспоримое право начальства в Украине.» — Государь не утвердил вольного избрания, и наветы Протасьева опять причинили много злоключений государству. Назначена была новая Рада, но Юрий помешал ей состояться.

Разорив и разграбив Новгород-Северский, Стародуб, Мглин и Согар, Татары соединились с Юрием и подступили к Переяславлю; к ним пришли на помощь Поляки под начальством Чарнецкого. Город облегли. Там был Самко с немногими сотнями козаков. «Его Хмельницкий начал добывать крепко,» говорит одна из наших летописей, «но крепчае еще противилися ему, понеже не было им надежды ни на кого, только боязнь смерти предлежала.» Наконец уже граждане до того были доведены, что готовы были сдаться, когда Ромодановский и Нежинский полк явились на помощь к Самку. Узнав об их приближении, Юрий отступил по Каневской дороге и, не дошедши до Днепра, окопался. Тут Самко выступил из Переяславля, соединился с Боярином и погнался за Юрием. В войске последнего были тысяча Донцов и тысяча Немцов. Когда Самко ударил на него, полки Поляков и Татар были загнаны в самый Днепр; в безпорядке всеобщей свалки Донцы перетонули до последнего; Немцы сбились в угол окопа и « Поты протывилися, поки один на другом положилыся, и тако Хмельницкий погубил козаков и Поляков, и ввесь обоз оставя в разграбление, сам ледви утек в Черкасы»

Самко перешел за Днепр, поставил Лизогуба Каневским Полковником, и возвратился в Переяславль. Завидуя нашему Наказному, Ромодановский отправил Стольника Приклонского с приказом взять Черкасы; он—в свою очередь в этом городе поставил Полковником Гамалея и пошел к Бужину; в это время, получив новую помощь от Татар, Юрий бежал из-под Канева, где был разбит вторично Ромодановским; в побеге своем, настигнув Приклонского под Бужиным, опрокинул его, и вогнал в Днепровский луг; по счастью Приклонского, Днепр был в мелководье, Москвитяне спаслись то вброд, то вплавь. Ромодановский начал пальбу по толпам Юрия с левого берега реки; опять обращенный в бегство, этот быстро поворотил назад к Каневу; Боярин пошел к Лубнам, а Лизогуб, засев в оврагах Каневских, нечаянно напал на бегущих, разгромил, разсеял их толпы. Юрий едва успел вскочить в ладью и спастись на противный берег; потом пробрался кое-как проселками к другу своему, Архимандриту Амвросию Тукальскому, который некогда был им облагодетельствован. Тут, сдав Гетманство Тетере, постригся в монахи Жидичинского монастыря.

Тетеря был зять Юрия, и прежде Самка был Переяславским Полковником; старый Хмельницкий любил его, питал к нему особенную доверенность и даже перед кончиною хотел передать, ему свою власть; его образование было, по тогдашнему, превосходно: он знал Латинский и Польский языки; но, изменив Малороссии, с 1658 году укрывался в Польше. Наконец Король признал его в сане Гетмана Чигиринского, и следовательно Тетеря не мог быть утвержден от Царя Всероссийского.

А Брюховецкий был снова избран Запорожцами; тогда, видя, что отнюдь не Самко, а Брюховецкий опасней всех для искателей булавы, Золотаренко обратился к Государю с жалобами и доносами на последнего; Мефодий Филимонович, бывший донощик на Самка, принял передачу этого доноса; Государь отвечал: « понеже избрание Гетмана Малороссийского по силе договорных статей зависит от чинов и козаков тамошних; то не мешать им в том ни по каким случаям, и ежели Брюховецкий выбран уже Гетманом, то так тому и быть, а Васютке искать благоволения козачьего, чтоб и его также по смерти Брюховецкого выбрали, а до того быть ему в прежнем чине, спокойно и без шатостей.»

Васюта продолжал просить у Государя разсмотрения и изследования жалоб; Самко продолжал представлять, что выбор Брюховецкого есть « выбор фортельный, » —что права и договоры Малороссийские нарушены; это был вернейший способ навлечь на себя Царскую немилость. И после таких представлений доказательства преданности к Государю, заслуги воинские, победы в пользу Москвы—все ни к чему не послужило. И приличия явилось для изследования и решения по доносам и жалобам на Брюховецкого, множество Дьяков и Подячих; над ними Князь Гагин и Кирило Осипович Хлопов.

«Подножек и Ивашко »—как сам себя называл Иван Мартынович Брюховецкий, был, говорит летопись, «из числа тех людей, которые обыкновенно тамо жнут, идеже не сеют, и собирают, где не расточали, т. е. нарочито богат и Запорожец. Все жалобы на него и доносы в глазах Коммиссантов и их думных Дьяков паутиною, сквозь которую шершень пробивается, а муха вязнет. Жалобщики были обвинены.В рапорте к Государю Гагин и Хлопов представляли: Иван Мартынович есть чесный человек, и годится быть Гетманом, понеже хотя неучен, да умен и ужесть как воровать исправен. Посадя его на границах, можно спать в Москве без торопливости.»

Брюховецкий был назначен Наказным; началась Рада об избрании действительного.

<<< Назад | Вперед >>>