("Комсомольская правда", 1994 р., 16 лютого)

 Вообще-то Александр Борисович Ильин поесть любил. Но что касается пищи, вкус у него был оригинальным. Никакого спиртного не пил, вероятно, никогда. И перед ужином не пил, и перед завтраком. Даже по огромным праздникам. Не ел черную и красную икру. Не любил. И крабов не любил, и севрюгу, и балык. Даже котлету по-кировоградски не заказывал, по меньшей мере, лет тридцать пять.

А где бы он ее, собственно, заказал? По ресторанам ведь не ходил, а в столовой пища, сами знаете, какая. Котлета без мяса, каша без масла, чай без чая. А он ведь и объедки с чужих столов собирал. Не для себя, конечно. Живность держал, кур, уток. В общем, жил на зарплату электрика.

Его кирзовые башмаки вызывали зависть у местных бомжей. Синий спецовочный комбинезон заменял шикарный костюм. Плащ и кепка также прошли испытание десятилетиями. В этой одежонке Ильин и в люди ходил, и на свалку. Собирал там старье — огрызки кожи, книги, металл и другой мусор.

Одни говорили, что он чокнутый, другие обзывали Плюшкиным, третьи считали великим коллекционером. Причем полгорода знало о том, что Ильин миллионер. Не в нынешних фантиках, а в старых советских рублях. Но о количестве этих миллионов, а точнее, о размере коллекции, никто, кроме членов его семьи, даже не подозревал.

Сорок миллиардов долларов. Такой цифрой ошарашила своих читателей кировоградская "Вечёрка". А потом напечатала поправку — ошибочка, дескать, вышла, на самом деле сумма еще больше.

Вспомнили о сокровищах гетмана Полуботка, с помощью которых некоторые народные избранники собирались Украину на европейскую дорогу вывести. Тогда неувязка получилась — английские банкиры зажали казацкое золото. Здесь же дело верное — достаточно продать коллекцию подороже, а на вырученные деньги и долги государства покрыть, и светлое капиталистическое будущее построить. Не одно на всех, а каждому в отдельности. За тысячу долларов. Именно столько на долю каждого отдельно взятого гражданина приходится.

Столь оптимистические прогнозы появились после смерти тайного — и самого богатого в бывшем СССР коллекционера. Сначала его уход остался незамеченным, но вскоре на черном рынке, а потом и в "Букинисте" начали появляться раритеты.

Несколько книг специалисты сумели выкупить для областной библиотеки, но вскоре выяснилось, что казна обладминистрации не бездонна и многие раритеты могут попасть в случайные руки. Пришлось поднять вопрос о переписи коллекции.

Ближайшие родственники покойного, его племянники, пустить в дом судеб-ного исполнителя отказались, а переступить порог частного владения без их согласия местные власти долгое время не решались. В конце концов, поняли, что законные основания для этого все же имеются — ведь прямых наследников вроде бы не осталось, а значит, государство обязано взять под контроль имущество, чтобы передать его через полгода, согласно закону, наследнику.

Не исключено, что "дети лейтенанта Шмидта" начнут расти, как грибы после дождя. Но пока претенденты на наследство — племянники и государство. У государства шансов, конечно, побольше. Законы ведь у нас такие, что трактовать их можно по-разному. Хотя доказать, что вся коллекция принадлежала Ильину, будет непросто. Ведь жил он с родственниками под одной крышей. Есть и другие нюансы.

Получив доступ к сокровищам Александра Борисовича, члены комиссии, созданной госадминистрацией, были потрясены условиями, в которых хранились ценнейшие памятники культуры. В распоряжении семьи имелось два помещения — недостроенный флигель и большой дом. Флигель вообще не отапливается. В доме нет водяного отопления, только печка. Полы прогнили, потолок протекает. Уборка в доме не делалась, наверное, лет пять. Везде горы мусора, на старинных иконах три пальца пыли.

Очевидно, все средства тратились на коллекцию. Люди вели аскетический образ жизни, не жалели себя. Доставалось незаслуженно и шедеврам. Раритеты хранились в подвалах, на чердаках, в старых сундуках или попросту были свалены в углах. На многих книгах плесень, ползают мокрицы. Некоторые страницы уже здорово “почитали” мыши. Мебель XVIII века ест шашель...

Ильин прекрасно знал ценность своих сокровищ, но поместить их в нормальные условия, наверное, не мог. Хотя достаточно было продать лишь малую их толику, чтобы отремонтировать дом, провести газ, телефон, паровое отопление. Но для этого нужно было с чем-то расстаться.

Он был прекрасным реставратором и переплетчиком. Со всего Советского Союза к нему приезжали заказчики. Но денег за работу он никогда не брал, просил картины, книжки, иконы или серебро для работы. Умел подделывать старину. Ценнейшие книги пылились без обложек, а он одевал в шикарный переплет дешевку. Случалось, "старил" листы, чтобы продать подороже, и этот фокус неоднократно сходил ему с рук. Даже лучшие специалисты не всегда замечали подделку.

Отношения с церковью у покойника также были специфическими. Верил он в Бога или нет, сказать сложно, но посты соблюдал, с владыками общался. Когда ему намекали, что неплохо бы пожертвовать что-нибудь, делал вид, что не понимает. Даже идея продать кое-что из книг и на вырученные деньги построить церковь в честь пророка Ильи, которая называлась бы Ильинской, не соблазнила Александра Борисовича. Не хотел он делиться с Богом. Обменяться — другое дело. Высматривал в деревенских церквушках старые иконы, потом заказывал молодым художникам дешевые копии и оставлял их вместо увезенных оригиналов.

Сомнительная судьба остальных экспонатов коллекции. Версия о принадлежности к древнейшей фамилии Римских-Корсаковых пока не подтверждается. Даже штампов фамильных на книгах нет, зато есть другие.

В 1918 году отец Александра принимал участие в ликвидации антоновского мятежа. Происходило это недалеко от его родного Рыбинска. Дворянских поместий в округе было много. Не они ли стали первоисточником ильинской коллекции?

Судьба самого Александра Борисовича очень таинственна. Родился он в 1920 году. Что делал до 1942-го, непонятно. Явными недугами не страдал, но на войне не был. В своё время его отчислили из института, а в 1943-м восстановили. В 1944-м участвовал в групповой краже, за что был отправлен в места не столь отдаленные. Получил по тем временам смешной срок — 3 года. Отсидел только год. Потом в его биографии белое пятно. Целых пятнадцать лет о человеке ничего не было известно. Это при нашей-то паспортной системе.

Еще один нюанс. В Кировограде дом Ильина стоит в глухом месте. Рядом с масложыркомбинатом, на "великом масляном пути", по которому несут наворованное. Но на ильинский лакомый кусочек никто почему-то так и не позарился. И работники КГБ его не трогали, хотя других людей, хранивших одну-единственную икону, до ручки доводили. Странно...

А вообще-то мы должны благодарить Ильина, что собрал столько ценностей в одних руках. Их ведь все равно растащили бы. Во всяком случае, он в этом не сомневался.

Судя по всему, основания не доверять людям у него были. В дом почти никого не пускал. Гости делились, как правило, на "допорожцев" и "подгрушников". Летом принимал на улице под грушей, выносил кое-что, показывал. Один местный писатель просидел под этой грушей несколько недель, работая над очередной книгой, а в дом так и не был пущен.

Зимой посетители мерзли возле порога, переступить через который удостаивались чести единицы.

Интересный был человек этот Ильин. Я видел его фотографии в молодые годы. Глаза колючие, злые. В последние годы жизни, говорят, он здорово изменился. Видать, общение с духовными ценностями здорово повлияло на него. Стал общительным. Был главным консультантом отдела редких книг, владея энциклопедическими знаниями, щедро делился ими со студентами. Давал интересные снимки газетчикам. Начал даже редкие книги в библиотеку приносить — чтобы переснимали для читального зала. Может, и завещание не оставил потому, что хотел передать свои сокровища музею, да не успел или не хватило сил для такого поступка, вот и держал коллекцию в темнице.

Прятать от посторонних глаз было что. Члены комиссии вывезли около пятисот мешков. Количество экспонатов назвать пока невозможно. Под некоторыми обложками спрятано семь-восемь книжек. Половина из них не старше 20-го года XX века, есть оригиналы ХV-ХVI веков. Стоимость шедевров определить очень трудно. Книга “Византийские эмали” издавалась на протяжении десяти лет, себестоимость в ценах конца XIX века — 12 тысяч серебряных рублей, но в продажу она никогда не поступала. Попробуй определи ее сегодняшнюю стоимость.

Четырехтомник “Царская охота”, над которым работали Бенуа, Репин, другие известные художники, также тяжело поддается оценке. Если подтвердится подлинность портрета Екатерины II кисти Левицкого, ему также не будет цены.

Коллекции микроскопов, телескопов, археологических предметов, иконы, картины, книги. За два дня все это не оценишь, люди работают уже больше месяца, и пока конца-края работе не видно. Но уже сейчас можно сказать, что кое-чего специалисты недосчитаются. Исчезла Библия Ивана Федорова. После смерти Ильина книга всплыла на одном из аукционов далеко за пределами СНГ. Тот ли это экземпляр, неизвестно, но правильность решения о проведении регистрации коллекции сомнений не вызывает.

Был случай, когда Ильин просил знакомого, уезжающего в Ленинград, сделать выписки из книги генерала Мармона. Потом выяснилось, что у него есть полное собрание сочинений этого автора, о котором он даже не подозревал. Теперь же все будет систематизировано, книгами можно будет пользоваться, специалисты спасут, в конце концов многие культурные ценности от преждевременной смерти и вернут людям.

Пока в доме Ильина все по-прежнему. Полы до сих пор не метены, на кухне стоит грязная кастрюля, из которой торчит серебряная ложка Фаберже. Но не исключено, что часть коллекции останется все же у племянников Ильина. В этом случае они должны будут обеспечить сохранность раритетов, а если захотят что-нибудь продать, то в первую очередь должны оповестить об этом государство.

А впрочем, есть ли у них нужда что-либо продавать? Голодная смерть, судя по всему, им не угрожает. В одном из подвалов найдена гора гуманитарной тушенки, полученной из США еще в 1945 году по ленд-лизу. Срок годности — 50 лет.