<<< попередня

Странным мне всегда казалось и теперь кажется, что такой человек, как Шпир, никогда не имел ни к кому и ни к чему особенной любви, или привязанности. Не помню я, чтобы он когда-нибудь чему-либо удивлялся, или чем-либо поражался. В жизни его я помню только три ссоры, в которых он, конечно, не был виноват. Одна из этих ссор была с двоюродным братом (уже умершим), который, будучи как-то у Шпира в гостях, бушевал и нарывался на драку. Шпир велел запречь лошадей, связать бушевавшаго и отправить его домой. Связанный помещик, когда пришел в себя, считая себя оскорбленным, грозил Шпиру отомстить и вызвать его на дуэль. Таким образом завязалась ссора на всегда. Шпир никогда не сердился, но шутя написал ему в юмористическо-сатирическом тоне на славянском языке акафист, в котором кто только читал, узнавал виновника. В акафисте значилось „радуйся осле преподобный". Сверх того сочинил песню, которую бывало мы пели хором, в котором участвовал и сам Шпир, поя с увлечешем. Из этой длинной песни я помню только два куплета:

Уж как ехал Мирмидон,
Света утешенье,
Ехал прямо в желтый дом,
Чая исцеленья.
Ай люли, ай люди!
Мирмидоша, не шали!

* * *

Он на лебеде верхом
В роде Еруслана,
А громада вся следом
Провожала пана
Ай люли и т. д.

В каком-то энциклопедическом словаре Шпир нашел, что Мирмидон был пустой, но надменный человек. Лебедь был любимый конь, на котором ездил Мирмидон. О жизни Шпира за границей обещает написать его дочь (живущая въ Штутгарте) Елена Африкановна Шпир, приводящая в порядок посмертные сочинения своего отца.

Сообщил Н. А. Пулевич.
По оттиску из журнала "Киевская Старина". - К.,1895.

далі >>>