<<< попередня

18 октября 1896 г. Ясная Поляна -Елисаветград.

Уважаемая Наталья Аркадьевна.

Я не отвечал вам так долго, п[отому] ч[то] дожидался сначала перевода, потом, получив, читал его. Я прочел теперь большую половину - до статьи о личности и обществе, и читал, как и всё то, что написано Шпиром, с величайшим наслаждением. Перевод ваш очень хорош. Я заметил только одно место - сейчас не помню какое, - которое показалось мне неясным; но, не имея оригинала, не могу сказать - вина ли это перевода. Уже по тому, что я прочел, можно смело решить, что напечатание этой книги было бы очень желательно и полезно, одно только страшно, что цензура. Самые лучшие и важные места будут камнем преткновения для цензуры. Я уже писал в Москву о том, что желал бы издать это в философском журнале "Вопросы психологии", но не получил еще ответа. Редактор журнала лучше, чем я, сумеет обойти трудности цензуры. Мне бы очень хотелось написать предисловие к этой книге - французское предисловие излишне - хотелось бы высказать несколько мыслей по этому поводу, но боюсь, что мое имя затруднит еще проход книги через цензуру.

Во всяком случае я сделаю всё возможное для того, чтобы так или иначе книга была напечатана, а ваш полезный и в высшей степени добросовестный труд не пропал бы даром. Если дело не решится по переписке, то я, если буду жив, буду в Москве в ноябре и тогда решу окончательно, как быть. Вы позволите подождать решением до тех пор?

С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
 

Наталья Аркадьевна Бракер - переводчица на русский язык биографии Шпира и его книги "Очерки критической философии". Узнав от дочери Шпира, что Толстой заинтересовался его философией, она в письме от 3 июля 1896 г. просила разрешения Толстого прислать ему на просмотр свой перевод, на что получила его согласие. Ответ на письмо Бракер из Елисаветграда от 8 октября 1896 г., при котором она прислала Толстому свой перевод книги Шпира.
ПСС. - М.,1954, т. 69.

Декабрь 1896г.
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА №1.
Предисловие к Шпиру.
Мир такой, каким мы его видим только в том случае, если нет в мире существ, иначе, чем мы, устроенных, одаренных другими чувствами. Если же есть, и есть возможность бесконечно различных существ, то мир не таков, каким мы сознаем. Мир наш симметрия, нами построенная. Что ж есть такое, каким мы его знаем? - то, что видит этот мир: познающий - одинакий во всех людях и подобный во всех существах. И само в себе - Бог. С другой стороны: зрение и слух дают мне иллюзию человека - в зеркале. Я подхожу и трогаю, и третье чувство осязания исправило ошибку - разрушило иллюзию. Умирая человек приобретает то лишнее высшее чувство, которое уничтожало иллюзию и нашего мира и нашего тела.
ПСС. - М.,1953, т. 53.

5 января 1897. Москва.
ДНЕВНИК.
5 Января 1897. Москва. Все нечего записать хорошего о себе. Нет потребности работы и бес не отходит. Был нездоров дней 6. Начал перечитывать Воскресенье и, дойдя до его решения жениться, с отвращением бросил. Все неверно, выдумано, слабо. /...................../ Дописал записную книжку. И вот выписываю из нее.
2). (К запискам сумашедшего или к драме). Отчаяние от безумия и бедственности жизни. Спасение от этого отчаяния в признании Бога и сыновности своей Ему. Признание сыновности есть признание братства. Признание братства людей и жестокий, зверский, оправдываемый людьми небратский склад жизни - неизбежно приводит к признанию сумашедшим себя или всего мира.
5). Хорошо бы написать предисловие к Шлиру такого содержания: Мир таков, каким мы его видим, только в том случае, если не существует иначе устроенных, одаренных иными чувствами, чем наши, существ. Если же мы видим не только возможность, но и необходимость существования существ иных, одаренных иными, чем наши, чувствами, то мир ни в каком случае не такой только, каким мы его видим. Наше представление мира показывает только наше отношение к миру, точно так же, как зрительная картина, которую мы составляем себе из того, что мы видим до горизонта и неба, никак не представляет действительного определения видимых вещей. Другие чувства: слуха, обоняния, главное осязания, проверяя наши зрительные впечатления, дают нам более определеннее понятие о видимых вещах, но то, что мы знаем, как широки, толсты, тверды, или мягки и как звучат и пахнут видимые нам вещи, не доказывает того, что мы знаем вполне эти вещи и что новое чувство (сверх 5), если бы было дано нам, открыло бы нам, что наше, составленное по пяти чувствам понятие о вещах так же обманчиво, как и то понятие плоскости и уменьшения в отдалении предметов, которое давало нам одно зрение. Я вижу в зеркале человека, слышу его голос и вполне уверен, что это настоящий человек - но подхожу, хочу взять его за руку и ощупываю стекло зеркала и вижу свой обман. То же должно происходить с умирающим человеком: нарождается новое чувство, которое открывает ему (с его нового чувства и даваемого им нового знания) обман признания собой своего тела и всего того, что через посредство чувств этого тела признавалось существующим.

Так что мир наверное не такой, каким мы его познаём: будут другие орудия познания и будет другой мир. Но как бы не изменилось то, что мы считаем миром, наше отношение к миру, одно несомненно, такое, каким мы познаем его и всегда неизменное: это то, что познаёт: и познаёт не только во мне, но и во всём, что познаёт. Это познающее одно везде и во всём и в самом себе. Это Бог и та почему-то ограниченная частица Бога, которая составляет наше действительное Я.

Но что же такое этот Бог, т.е. вечное, бесконечное, всемогущее, сделавшееся смертным, ограниченным, слабым? Зачем Бог разделился сам в себе? Не знаю, но знаю, что это есть, что в этом жизнь. Все, что мы знаем, есть не что иное, как только такие же деления Бога. Все, что познаем как мир, есть познание этих делений. Наше познание мира (то, что мы называем материей в пространстве и времени) это соприкосновение пределов нашего Божества с другими его делениями. Рождение и смерть суть переходы от одного деления к другому.
ПСС. - М.,1953, т. 53.

далі >>>