<<< Повернутись |Початок|Далі>>>

§ 28. Выше мы говорили о тех затруднениях, какия встретились при определении пространства сенокосов в имениях различных владельцев, и о происходящей вследствие этого неточности цифр, выражающих это пространство. Но еще более затруднений представляло определение этого рода полевых угодий на надельных землях крестьян разных наименований, так как в первом случае приходилось иметь дело только с одним лицом, и неточность могла зависеть преимущественно от общей системы хозяйства, практикуемой в имении; во втором же случае дело приходилось иметь с целым обществом, на землях котораго количество сенокосов зависит исключительно от „усмотрения" каждаго отдельнаго домохозяина, имеющаго свою долю в надельной земле. Вследствие этого, в малом поселении, где всякий домохозяин может знать не только количество посевов и сенокоса у каждаго из односельчан, но и весь домашний скарб их, исчисление пространства сенокосов, существовавшаго в момент изследования на надельных землях, было вполне возможно; в больших же поселениях, имеющих более тысячи дворов, даже такого исчисления нельзя было сделать и пришлось ограничиться приблизительными цифрами, выражающими среднее пространство земли, остающееся ежегодно под сенокосами.¹¹) Какова точность этих цифр, сказать трудно; во всяком случае нельзя не заметить, что количество сенокосных участков на надельных землях, не может быть постоянно одно и тоже, так как оно находится в непосредственной зависимости от того, сколько десятин смогли достать хозяева под пахать на стороне, за деньги или за скопщину.

Всего сенокосных полей насчитано из межевых пределах уезда 219.576 дес.. что составляет 15,3% всей территории уезда. Выясненная раньше приблизительность этой цифры не мешает однако видеть некоторую правильность в расположении сенокосов по площади уезда, правильность, находящуюся в полной зависимости от систем полеводства, господствующих в разных местностях уезда. Уже a priori можно сказать, что в северной полосе, где господствуют системы хозяйства с более коротким периодом оборота полей, сенокосов должно быть меньше, чем на юге, где господствует переложная система с периодами оборота полей до 25 и даже до 30 лет. Цифрам, выражающими пространство сенокосов в разных дачах ¹²), вполне подтверждается это заключение. Именно, принимая во внимание приведенное выше деление уезда на полосы (см. стр. 324), мы видим, что:

1) Из 24 дач северной полосы в 18й процент площади. находящейся под сенокосами, ниже средняго по уезду, при чем до 5% всей площади сенокосы занимают, в даче Новомиргородской (№ 9), от 5 до 10 — в дачах Мартоношской (8). Надлакской (13), Новоархангельской (15), Тишковской (18), Липняжской (19), Глодосской (21), Злынской (22) и Добрянской (38); от 10 до 15 — в дачах Владимировской (4). Панчевской (5), Веселовской (0), Эрделевской (10), Хмелевской (11), Калниболотской (14), Серезлиевской (16), Викторштадтской (17) и Больше-Выськовской (24). В остальных 6-ти дачах этой полосы процент площади, находящейся под сенокосами, выше средняго по уезду, при чем от15 до 20% сенокосов, находится в дачах Мало-Выськовской (7), Петроостровской (12), Ревуцкой (20) и Плетено-Ташлыцкой (23), а от 20 до 22 — в дачах Лелековской (3) и Грузчанской (25).

2) Из 22 дач северно-центральной полосы процент сенокосов ниже средняго по уезду только в 6 дачах, при чем меньше 5% сенокосов нет ни в одной даче; менее 10—только в одной даче Ровенской (№ 30), а от 10 до 15 — в 5 дачах Елисаветградской (№1), Новоукраинской (33), Любомирской (37), Ольшанской (39) и Лисогорской (40). В остальных же 16-ти дачах % сенокосов больше средняго; именно: от 15 до 20—в дачах: Аннинской (№ 26), Вороновской (32), Фурмановской (35), Песчано-Бродской (36), Ольвиопольской (41), Катериновской (45) и Анновской (46); от 20 до 25—в Черняховской (№ 2), Компанеевской (27), Лозоватской (28), Нечаенской (29). Семенастовской (31), Мигийской (42), Бешбоеракской (48) и Витязевской (49) и от 25 до 50% в даче Татаровской (№ 34).

3) Из 13 дач южно-центральной полосы до 10% всей площади дачи сенокосы занимают в даче Арбузинской (№ 43), от 10 до 15 — в дачах: Константиновской (44), Братской (47), Бобринецкой (53). Седневской (55), Антоновской (56) и Израилевской (57); от 15 до 20 — в дачах: Устиновской (58) и Столбовобалкской (62); от 20 до 25 —к дачах: Рощаховской (50), Буховецкой (51) и Кетрисановской (52) и от 25 до 30—в даче Алексеевской (№ 54). Наконец,

4) Из 11 дач южной полосы менее 10% всей площади сенокосы занимают в 2 дачах: Петропавловской (60) и Щербановской (69), от 10 до 15— в дачах Казанской (50), Еланецкой, Трикратской (67). Сербуловской (68) и Вознесенской (70), от 15 до 20 — в дачах Березовской (61), Графской (65) и Велидаровской (65) и выше 20 % в даче Солнцевской (60).

Из этого перечня, мы видим, что пространство сенокосных полей всецело зависит от способов культуры, бытующих в данной местности. Так из 38 дач, в которых площадь сенокосов ниже средняго по уезду, большинство,—именно 29, принадлежит к числу дач, в которых господствующим населением являются военные поселяне или другие представители мелкой культуры, как напр., мещане (дачи 1, 37 и 53), десятинщики (47) или евреи-колонисты, и только в 9 дачах (6 — в северной полосе, 2 — в южноцентральной и 1— в южной) в сильной степени преобладает, частное землевладение. Что же касается остальных 32 дач, в которых процент площади, находящейся под сенокосами выше средняго по уезду, то из них только в 6 дачах (3 —в северной полосе и по 1 в остальных) преобладают крестьянския земли; но так как в них же довольно значительный процент составляют казенныя земли, то и пространство сенокосов там гораздо больше. В остальных же 26 дачах (только 3 в северной полосе) преобладает частное землевладение, почему и процент площади сенокосов в них выше средняго по уезду. Из этого нужно еще добавить, что в северной части уезда встречается сравнительно больше луговых сенокосов, чем в остальных полосах уезда, и это дает хозяевам возможность делать некоторые запасы сена, не оставляя под сенокосы больших пространств полевой земли.

И самые способы ведения сенокоснаго хозяйства имеют довольно большое отличие в разных полосах уезда. Так, напр., в тех дачах северной полосы, где существуют краткосрочныя системы полеводства (трехполье, четырехполье, пятиполье и пр.), полевые сенокосы выделяются из толочной (паровой) смены и косятся только один год, после чего земля немедленно поступает под пар, и на ней сеются озимые хлеба. В тех же случаях, когда хозяин придерживается переложной системы, и даже тогда, когда сенокосныя поля выделены в особый, запольный участок, сенокошение производится не более 3 — 4 — 5 лет и земля, по выражению хозяина, „подновляется", т. с., вспахивается; иначе перелог сильно затвердеет и урожаи сена будут совсем незначительны. На самом севере уезда нам пришлось встретить только один случай (в даче Эрделевской, д. Анновка-Карачунова), когда поле под перелогом, «гуляет» лет 15 и даже 25. В других полосах весь период времени, в течение котораго поле находится в залежи, гораздо длиннее — до 10, 15 и даже до 20 лет, при чем сено косится от 5 до 8 лет.

Такая же разница замечается и в самом назначении поля на первый год после оставления его в залежь. В более северных дачах такое поле назначается обыкновенно на один и даже на 2 года под выпас скота (толоку), после чего оно поступает под сенокосы; в южных же дачах сенокошение начинается преимущественно с перваго года, а под выпас поле назначается только тогда, когда оно сильно затвердеет и сенокошение не представляет уже никакой выгоды. При этом в северной полосе поле запускается под сенокос после овса и других яровых хлебов (преимущественно после ячменя и очень редко после гирки) даже в тех случаях, когда в хозяйстве практикуется переложная система полеводства; в центральной же полосе, особенно, ближе к югу, последним хлебом, который сеется перед оставлением поля в залежь, является рожь озимая, которая в большинстве случаев сеется или под буккер, или наволоком. Нами констатированы также 3 случая, когда вместе с семенами ржи хозяева сеют и пырей для того, чтобы возможно было на запущенном в залежь поле в первый же год иметь хорошее сено с незначительным количеством трав, негодных для корма скота. Вообще травосеяние еще мало распространено в уезде, причем практикуется оно больше на севере, где нам пришлось встретить посевы кормовых трав как на лугах (тимофеевка), так и в степи. Здесь же практикуются посевы так называемой „мешки (мишанка)" из ячменя, овса, проса и разных трав, которыя косятся ,,надзелень", на сено, и начинают вводить силосование кормовой свеклы, сорго, конскаго зуба и даже бурьановатаго сена и соломы. В центральных же и южной полосах травосеяние мы встретили только у тех хозяев, которые завели в своих имениях многопольно-травяныя переложныя системы с удобрением (в дачах 32, 34, 37 и 55). Ниболее распространены посевы могара, люцерны и эспарцета; изредка сеется клевер и др. травы. Посев их в этих местностях входит в состав общаго посевнаго периода. В заключение поле все-таки оставляется под залежь на довольно продолжительное время (до 15 лет).

Урожайность степных сенокосов также, как и качество их, находится в зависимости как от количества атмосферических осадков, особенно же от выпавших в мае месяце, так и от положения года в период сенокошения, т. е., от большей или меньшей твердости залежи. В первый год сенокошения сено хорошаго качества получается в очень редких случаях когда, как выше было сказано, перед запусканием поля в залежь, был посеян пырей или оно раньше было засорено этим растением (что, по мнению хозяев северной части уезда, старающихся искоренить пырей, происходит в том случае, когда для весенних посевов поле орется ,.на зябь"; при весенней же вспашке корни этого растения выволакиваются бороною). В большинстве же случаев в первый год на поле, запущенном под сенокос, пырей растет редкий, толстостебельный и широколистый, да и тот заглушается сорными, негодными для корма травами, каковы: будяк (Carduus, разн. виды; преимущественно, С. nutans), полынь (Artemisia), осот (Crisium), наголоваток (Kanutia), нехворощь (Artemisia nutans), венички (Artemisia camprestris), синяк (Echium), чаполочь (Hierochla), деревей (Achilea), квочка ¹³) или жабрий (растопырка, перекатиполе, курка, куркуля, гирчак, сиряк, верблюжка (Salsolaа?), курай, молочай (Euphorbia), ромашка (Chamomilla), зверобой (Hipericum pertoratum), материнка (Origanum), „нехай" и др. Здесь же встречаются и другия, могущия служить для корма скота травы, каковы: овсюг (дикий овес), метлица, мишей, буркун, горошек, дикий клевер, беризка (повитель) и пр. Такой сенокос, составляя хороший корм для овец, косится только в южной части уезда, где распространено овцеводство в крупных размерах. В северной же полосе он чаще „вытолачивается" скотом, чем косится, хотя в неурожайный год и такому сену рады.

На второй год „бурьяну" уже гораздо меньше, и на сенокосе вместе с пыреем появляются травы более питательныя, преимущественно буркун, клевер и разные виды сем. Мотыльковых (Бобовых). На третий год, когда пырей уже „вкоренился", он вытесняет остальныя травы, и в этом году, а также в следующем, когда пырей станет мельче, но еще гуще, получаются наилучшие урожаи, и при том самого чистаго пырейнаго сена, хотя нужно сказать, что бывали случаи, что и на 4-й год все поле, вследствие ли поздних дождей, или других причин, покрывалось буркуном, а пырей появлялся в незначительном количестве. С пятаго года как количество, так и качество сена снова изменяется в обратную сторону, так как перелог твердеет, и вместо пырея на нем начинают появляться более „твердыя" (жесткия) травы, каковы тонконог (лисий хвост), типчак и наконец ковыль (тырса). В некоторых местностях, как напр., в дачах 30, 31 и 32 на десятилетних перелогах появляется уже зиновать (Cutisus) и поле становится неудобным для оранки. Вследствие этого хозяева стараются не допустить до такого затвердения и подымают перелог раньше, в северной полосе в большинстве случаев с первым появлением тонконога, а в центральной и в южной—с появлением мычки вокруг стеблей тонконога и в некоторых случаях даже с появлением тырсы, хотя в южных дачах иногда косят сено даже на „целинных" полях, пролежавших в залежи до 15 лет.

В общем сведения, собранныя об урожаях сена при изследовании уезда, имели много сходства с данными, собранными в Одесском уезде, так как и здесь, не говоря уже о разноречиях между показаниями крестьян и частных владельцев, и в двух почти рядом лежащих экономиях записывались различныя цифры. Отличие же наших сведений от данных по Одесскому уезду состояло в том, что, при всей своей разноречивости, они дали возможность с одной стороны, уловить довольно тесную связь, существующую между урожаями сена и общей системой полеводства, а с другой— установить довольно резкую разницу между отдельными полосами уезда. Именно, в северной полосе уезда полные неурожаи сена также как и хлеба случаются сравнительно редко, хотя колебания между крайними цифрами в отдельных случаях довольно значительны (до 185 пуд.) Случаев полнаго неурожая сена в этой полосе записано нами 2 в даче Мартоношской (№ 8), относящихся ко всем сортам сенокосов, и 2—в даче Ревуцкой (№ 20), из которых один относится только к твердым, тонконожным сенокосам, а другой—и к тонконожным, и к пырейным. При этом нужно заметить, что в последней даче в одном из благоустроенных имений записали и наивысшия в этой полосе цифры урожаев сена, при чем лучший урожай определен в 225 пуд. с десятины, вышесредний— 150, средний—в 140, ниже средний—в 90 и плохой в 75 пудов. Цифрам этим мы не могли не доверять, так как просвещенный владелец имения отнесся с полным вниманием к делу изследования уезда и его показания вообще отличались полной правдивостью. В северно-центральной полосе, при столь же значительных колебаниях, случаев полнаго неурожая констатировано гораздо больше, причем громадное большинство их относится к твердым сенокосам, а меньшее количество—к мягким. Наконец в обеих южных полоеах, при громадных колебаниях от 0 до 200 и даже до 240 пудов, случаи полнаго неурожая сена становятся явлением довольно обыкновенным для всех без исключения сортов сена.

Установивши связь между урожаем сена и системой сенокоснаго хозяйства, мы не могли однако определить, как сказано раньше, пространства сенокосов по годам залежи. Поэтому приводимыя ниже данныя об урожайности сенокосных полей разных видов, характеризуя лишь колебания урожаев в разных дачах уезда, могут иметь только относительное значение при определении доходности сенокосных угодий. Урожаи в следующей за сим таблице выражены пудами укоса на одной десятине; в тех же случаях, когда показания были записаны в саженях (наиболее распространенная мера укоса в уезде ¹⁴),, нами сделан перевод в пуды, причем 1 саж. приравнен 120 пудам. Максимальныя и минимальныя цифры урожаев взяты нами из конкретных случаев. Средния же выведены из всех показаний и проверены сравнением как с конкретными записями, так и выведенными средними из средних по отдельным показаниям. Наконец, в тех случаях, когда цифры хоть сколько-нибудь возбуждали сомнение они совсем не принимались во внимание.

Если мы в дополнение к этой таблице, скажем, что при посевах пырея сборы с десятины достигают до 250 пуд. при среднем урожае в 100 пуд., что урожаи луговаго сена хотя и подвержены большим колебаниям (от 50 до 200 пуд. с десятины при среднем в 100 пудов), но все-таки на лугах урожай гораздо вероятнее, чем на переложном поле, и что, наконец, посевныя кормовыя травы дают урожаи от 300 до 750 пуд., то весь материал об урожайности сенокосных угодий будет исчерпан.

Что же касается цен на сено, то они колеблются и зависимости от урожаев. В урожайные годы цены редко подымаются выше 20 руб. за 1 сажень, пырейнаго, 15-и—тонконожнаго и 10—12 на 1 сажень бурьяноватаго сена. В неурожайные же годы цены значительно возрастают, доходя до 40 и даже до 55 руб. за сажень пырейнаго и до 30—40 р. за сажень гуртоваго (тонконожнаго и бурьяноватаго) сена. Потребляется сено, как и в Одесском уезде, преимущественно на месте и только в незначительном количестве появляется на рынках, особенно, в тех городах, где расквартированы каваллерийские полки, закупающие сено для фуража. О ценах за доставку сена на рынки трудно судить положительно, так как крестьяне доставляют его обыкновенно своим скотом. При найме же подвод для доставки, высота платы находится в зависимости от времени года и в особенности от состояния пути. Обыкновенная цена за доставку фуры сена соломы на разстояние 10 — 20 верст 1 р.—2 руб.; но бывали случаи(во время гололедицы, напр.), когда из подгородних сел, отстоящих от рынка не далее 10 верст, надо было платить за доставку фуры 5 и более рублей, да и то с трудом можно было найти подводы.

§ 29. Пространство полей, находящихся собственно под толокою, определено нами во всем уезде в 322.230 дес., что составляет 22,6% всей территории уезда. Но если к этому добавить еще 59.082 дес. целины, эксплоатируемой повсеместно преимущественно как пастбище, то пространство полей, отводимых в межевых границах уезда под пастбища, выразится цифрой 381.362 дес., что составит 26,7% всей территории уезда. На этих пастбищах пасется 390.458 голов крупнаго скота: следовательно, на каждыя 10 десятин пастбища приходится 10,2 штук, или, другими словами, немного более одной штуки на десятину. Но если принять в соображение, что на той же толоке пасется еще 483.169 штук овец тонкорунных и простых и 59.647 штук свиней, то количество скота, приходящееся на одну десятину пастьбища, увеличится. Именно, принимая, как это било сделано в Одесском уезде, 3 овцы за одну штуку крупнаго скота и отбрасывая свиней, которых и сами хозяева не принимают в разсчет при отводе земли под толоку, мы получим всего крупнаго скота 551.514 штук, что в среднем составит около 1? штуки на 1 десятину пастбища. Такое же отношение получено раньше и для Одесскаго уезда. Разница состоит здесь только в том, что в Елисаветградском уезде крупнаго скота приходится на одну десятину больше, чем в Одесском уезде (0,8 шт.), и только сильно развитое овцеводство в последнем уравнивает отношения между количеством скота и пространством пастбищ в обоих уездах. Кроме того, цифры, выражающия количество скота, в Одесском уезде были менее точны, так как там не производилась подворная перепись; в Елисаветградском же уезде количество скота определено опросом каждаго отдельнаго хозяина; вследствие этого и выведенныя для этого уезда отношения между количеством скота и пространством пастбищ более близки к действительности, чем выведенныя раньше для Одесскаго уезда.

Располагая все дачи уезда, применительно к группировке, принятой при описании Одесскаго уезда¹⁵), по мере увеличения числа штук крупнаго скота, приходящагося на 10 дес. пастбища, мы видим, что I группа дач (I штука на 10 дес.) в Елисаветградском уезде не будет. Остальныя же дачи расположатся в следующем порядке:

II группа (до 4 шт. кр. скота на 10 дес.). К этой группе относится только 1 дача Алексеевская № 54 (3,9 шт. на 10 дес.). Но так как в этой даче 24.986 шт. овец, что по принятому нами разсчету соответствует 8.329 шт. крупнаго скота, то дача эта должна перейти в следующую группу.

III группа (4—6 шт.). Сюда входят дачи: Нечаевская (5 шт.). Израилевская и Трикратская (по 4,1), Сербуловская (5,1) и Катериновская (5,5). Из этих дач только в Израилевской и Катериновской овцы не имеют влияния на обезпечение скота пастбищем. В остальных же дачах на одну десятину пастбища приходится еще от 1 до 2 шт. овец.

IV группа (6—8 шт.). В эту группу входят дачи:

а) с слабо развитым (менее одной овцы на десятину пастбища) овцеводством: Кетрисановская (7,5 тт. на 10 дес.) и Витязевская (7,8);
b) с более развитым (от 1 до 2 овец на десятину) овцеводством: Компанеевская (6,3 шт.), Солнцевская (6,1) и Еланецкая (6,9);
с) с сильно развитым овцеводством: Бешбоеракская (6,9), Графская (6,2) и Велидаровская (7).

V группа (8—10 шт.). Сюда относятся дачи:

а) Петроостровская (8,2), Тишковская (8,9), Фурмановская (9,1), Песчанобродская (8,1), Добрянская (9,7) и Рощаховскяя (9,6);
b) Лозоватская (8,3), Мигийская (9,4), Анновская (8,3), Братская (8,6), Устиновская (9,3) и Казанская (9,0);
с) Буховецкая (9,0) и Седневская (9,8).

VI группа (10—15 шт.). К ней относятся дачи:

а) Владимировская (12,3), Веселовская (12,9), Мартоношская (15,0), Эрделевская (13,4), Хмелевская (13,0), Надлакская (11,1), Калниболотская(11,6), Новоархангельская (12,1), Викторштадтская(15,0), ПлетеноТашлыцкая(14,1), Семенастовская (13,9), Новоукраинская (12,5), Любомирская (12,9), Ольвиопольская (13,2) и Столбово-Балкская (13,6);
b) Глодосская (12,3), Вороновская (11,5), Татаровская (10,9), Ольшанская (14,8), Лысогорская (10,3), Арбузинская (10,7), Константиновская (13,0), Березовская (10,2) и Вознесенская (10,2);
с) Ревуцкая (12,8) и Антоновская (11,2).

VII группа (15—20 шт.). Сюда входят дачи:

а) Черняховская (15,8), Мало-Выськовская (17,4), Серезлиевская (18,4), Злынская (16,9), Больше-Выськовская (18,3), Аннинская (16,5) и Бобринецкая (17,0).
b) Липняжская (16,7) и Грузчанская (19,1).

VIII группа (20—30 шт.). Сюда относятся дачи: а) Новомиргородская (23,0);

b) Лелековская (26,9), Ровенская (21,5) и Щербановская (22,1).

IX группа (30 — 40 шт.). В эту группу входят только дачи: а) Панчевская (31,7) и ) Петропавловская (36,5). Относительно последней нужно добавить, что она вошла в эту группу потому, что в нем крупное имение держат в аренде крестьяне, товарищества и, производя большую запашку, оставляют весьма мало земли под толоку. Для скота же выпас нанимается в соседних дачах Трикратской и Велидаровской.

Разсматривая этот перечень дач по группам, мы видим, что в Елисаветградском уезде скот обезпечен пастбищами значительно меньше, чем в Одесском уезде. В последнем обезпечение скота пастбищами выше средняго по уезду имело место в 32 дачах, в которых на 10 десят. пастбища приходилось менее 8 штук крупнаго скота и только в остальных 24 дачах обезпечение пастбищами было ниже средняго по уезду (более 8 шт. на 10 дес.). В Елисаветградском же уезде наоборот: в 48 дачах ¹⁶) на 10 дес. пастбища скота приходится не только больше средняго по уезду (10 шт.), но в некоторых из них (VIII и IX группы) даже более той предельной нормы скота, которую только хозяева северной полосы считают возможным пускать на толоку, именно, 2 штуки крупнаго скота на 1 десятину. Если же за норму обезпечения скота пастбищами принять пространство, которое выведено было для Одесскаго уезда и которое точно также служит нормой для южных полос Елисаветградскаго (8 шт. на 10 дес.), то отношения еще более изменятся не в пользу Елисаветградскаго уезда. Тогда мы увидим, что большинство не только северных и северно-центральных дач, но даже дач, лежащих в южных полосах, должно быть отнесено к группе, в которой обезпечение скота пастбищами ниже нормы, так как: 1) во всех 24-х дачах северной полосы приходится более 8 шт. скота на 10 дес. пастбища; 2) в северно-центральной полосе (21 дача) только в 5 дачах, в которых сильно преобладает частное и при том крупное землевладение (дачи 27, 29, 45, 48 и 49), скота приходится менее 8 шт. на 10 дес.; 3) в южно-центральной (13 дач) такое же отношение существует в 3 дачах и только 4) в южной полосе в 6 дачах. Таким образом, обезпечение скота пастбищами выше нормы существует только в 14 дачах, т. е. только в 1/5 всех дач уезда. В остальных 4/5—пастбищ значительно меньше, при чем в 6 дачах (3 в северной, 1 —в северо-центральной и 2—в южной полосе), как и выше было сказано, число скота, приходящееся на 1 дес., переходит даже предельную для севера уезда норму (2 шт. на 1 дес.).

Это отношение еще больше понизилось бы в некоторых дачах, если бы было сосчитано все то количество скота, которое пасется на пастбищной земле летом. Мы должны заметить, что в подворную перепись не попало очень значительное количество отпаснаго скота и овец вот по какой причине. Есть хозяева, живущие вне пределов Елисаветградскаго узда, которые имеют гурты скота и отары овец, пасущихся на площади Елисаветградскаго уезда в продолжении лета, а иногда только в продолжении нескольких летних месяцев. Когда весь подножный корм на пастбище съеден, гурты эти и отары или перегоняются на другое место, или в конце лета продаются скупщикам и транспортируются на рынки, или наконец убиваются на салганах. Такие хозяйства не имеют оседлости; „гайдари" и „чабаны" этих стад живут все время возле котыг, часто не имея даже куриня. Естественно, что при подворной переписи такия хозяйства, а потому и скот, принадлежащий им, не могли быть зарегистрированы. Кроме того, подворная перепись производилась осенью, в такое время, когда хозяйства отпасающия гурты и живущия в уезде уже успели сбыть, если не весь отпасной скот, то значительное количество его, и таким образом при опросе регистратора о количестве скота были совершенно правы, показывая у себя только ту цифру, которая соответствовала минуте. Также нельзя не прибавить сюда известнаго % неверности, появившейся от непонимания вопроса: хозяин, имеющий два гурта отпаснаго скота каждый по 100 штук, предназначеннаго для убоя чрез несколько дней на салгане, не считал уже этот скот живущим и при регистрации умалчивал о количестве его.

В силу таких вольных и невольных ошибок является меньшее число скота, пользующагося пастбищем, и именно такого скота, который главным образом влияет на понижение средней цифры пастбища, приходящагося на одну голову скота: так как для отпаснаго скота отводится не известное количество пастбищ, а сколько он может сесть, чтобы „нагулять жиру". Выбивает такой скот пастбище в одном месте, его перегоняют на другое, нанимая для этого, в крайних случаях, даже сенокосные участки. Между тем пользовательный скот и рабочий особенно же крестьянский, как на своей толоке, так и отданный на выпас землевладельцу, в большинстве случаев принужден пользоваться только тем количеством пастбища, которое предназначено ему заблаговременно.

Не имея возможности внести поправку в цифру скота, пользующагося пастбищами в Елисаветградском уезде, мы принуждены ограничиться только этим замечанием, а все выкладки производить, основываясь на тех цифрах, которыя добыты подворною переписью и показывают постоянное количество скота, находящагося в уезде.

Более детальное разсмотрение приведеннаго выше перечня дач по группам дает возможность заметить, что обезпечение скота пастбищами зависит и от положения дачи на территории уезда, и еще более от способов культуры, бытующих в этой местности. Именно, в тех дачах, в которых почему-либо преобладает мелкая культура, т. е., в дачах, населенных по преимуществу крестьянами разных наименований, а также десятинщиками и мелкими хозяевами из мещан. на 10 дес. пастбища скота приходится больше, чем в дачах с преобладанием частнаго средняго и особенно крупнаго землевладения, в которых практикуются по преимуществу многолетния переложныя системы. Так, из 30 дач, в которых главный контингент населения составляют бывш военные поселяне, владеющие большею частью земель, входящих в состав дачи, только в 8-и на одну десятину пастбища приходится менее 1 шт. крупнаго скота, в остальных же более 1 шт., причем в 4 дачах на 1 дес приходится более 2 (№№ 3, 9, 30 и 69), а в одной (№ 5) даже более 3 штук. Нужно заметить при этом, что в 8 первых дачах, более обезпеченных пастбищами, находятся большие участки казенно-оброчных статей, на которых по правилам должно находиться 60% всего количества десятин в залежи, вследствие чего и под толоку там отводится гораздо более земли, чем в тех дачах, где казенныя земли составляют небольшой процент. Точно также в дачах городских (41 и 53) и тех частновладельческих, в которых крупныя имения розданы в аренду мелкими участками мещанам (Любомирская № 37) или крестьянам (Петропавловская № 66), а также в тех, где преобладает мелкое землевладение, как напр. в Столбовобалкской даче (№ 62), скота приходится более 1 шт. на десятину.

Качество и количество пастбища у разных сословных и экономпческих групп бывает различно и очень часто отступает от средней подачной. В то время когда крупные землевладельцы свой скот выпасают на целине, ранней весной, мелкие землевладельцы и крестьянския общества принуждены под пастбище отводить толоку, участки, на которых еще осенью был хлеб, а теперь, ранней весной, они еще неуспели покрыться даже бедной растительностью. Высокая плата за выпас скота заставляет надельцев сколько возможно больше скота удерживать на своей толоке, отводя для этого самые ничтожные участки, лишь бы прокормить скот на своем пастбище с грехом пополам пока будут сняты хлеба, и скот можно будет пустить на „стерни". До каких ничтожных размеров доходит количество пастбища в единичных случаях, можно видеть из отдельных примеров: напр. в Андреевке (дача Новомиргородская), на 1 десятину толоки выпускается 4 штуки крупнаго скота или 12 овец, в Аникеевке (дача № 23) на одну десятину своей толоки выпускается 15 овец. Приведенные факты не единичны, а встречаются очень часто у обществ бывш. помещ. Крестьян из которых только 1,1% представляют собой юридическия единицы крупнаго размера, а 23% единицы выше средняго размера (от 250 до 1000 десят.): только при последних условиях общество может иметь свою временную толоку, если при этом фигура надельной земли не составляет препятствия. Вся же остальная масса общества быв. пом. крестьян (76,9%), имея в общем пользовании земли небольшую фигуру, не могут даже части поля отводить под переменную толоку, а следовательно и отводить под нее участки равные ?, ? и даже 1/5 всей надельной земли ¹⁷).

Естественно, что такое убожество в обезпечении своей толокой заставляет каждаго хозяина дорожить своим участком толочной земли и выгона: вся эта земля измерена и всегда разделена между надельцами до последняго сажня; никто не имеет права выпустить на толоку больше скота или овец, чем сколько определено выпускать на единицу толоки. В тех случаях, когда наделец не имеет своего скота—он всегда находит возможность продать свой участок соседу по цене, на которой сойдутся—по разсчету—от 3 до 4 р. за десятину.

Общества быв. военных поселян, и отст. солдат в этом отношении всегда находятся в более благоприятных условиях: из числа их только 1 общество отставных солдат имеет надельной земли меньше 250 десятин и 4 общества от 250 до 1000 дес.; во всех же других обществах количество надельной земли представляет собой единицы крупнаго размера (сверх 1000 десят.), но и об этих 5 обществах отставных солдат нужно сказать, что владельцы этой надельной земли живут среди обществ бывш. воен. поселян и пользуются их толокой, так что стеснения в выпасе скота от малаго размера юридическаго землевладения не могут чувствовать. Крупность размера юридическаго землевладения по отношению к выпасу скота представляет собой выгоду в том отношении, что общество имеет возможность менять толоку, удобрять таким способом землю, а потому и не стесняться отводить ее больше под толоку. Обыкновенно у бывш. военных поселян отводится под толоку от 2/5 до 1/5 всей пахатной земли, (кроме этого под пастбище отходит всякаго рода неудобная для хлебопашества земля).

Но не смотря даже на эти благоприятныя условия относительно количества пастбищ, у военных поселян, точно так же как у бывш. помещ. и государственных крестьян, (о которых по малочисленности этих обществ, а также и по условиям общим для всех родов общин—мы и не упоминаем), пастбищная земля, толока, всегда находится, как говорится „в разсчете". На каждый надел при общинном ли пользовании землей или подворно наследственном— полагается известное количество толоки, а на каждую единицу толочной земли полагается выпускать только известное количество крупнаго и мелкаго скота; всякий, имеющий больше скота, чем ему полагается, должен или сойтись с хозяином, имеющим толоку, но не имеющим скота, — нанять у него его толоку, или должен принять свой лишний скот с толоки. Те немногочисленные случаи отступления от этого общаго правила, как напр. в Липняжке, Больш. Выське и др. поселениях, происходят не от инаго взгляда общества на право собственности на толоку, а от того, что в этих обществах существуют до тем или иным причинам, касаться которых мы не имеем права, анархия в общественном самоуправлении, мешающая пользованию землей так, как того желает большинство общества. Например, в Липняжке постановлено обществом из каждаго надела выкидать по 2 десятины в толоку, и на эту толоку выпускать по 3 штуки крупнаго скота и по 5 овец. Постановление не исполнялось, и каждый выгонял на толоку столько скота, сколько у него его было; тогда постановили за каждую лишнюю штуку скота взымать по 3 руб. и этими деньгами уплачивать повинности за бедных и не имеющих скота. Деньги были собраны, но бедняки, неимеющие скота, все повинности уплатили сами: деньги пропали!

С вопросом о пастбище связан также вопрос о тех мерах и средствах, которыми защищается право на это владение, — вопрос о потравах. Губернское собрание всегда устанавливает таксу за нарушение как пастбища так и вообще за все потравы, производимые скотом. По большинству ответов на вопрос о взыскании за потравы нужно признать, что такса служит в громадном большинстве случаев нормой для примирения пострадавшаго от потравы с виновником ея. В тех же случаях, когда пострадавший находит, что ему нанесен ущерб, не покрываемый вознаграждением по таксе, созываются понятые, осматривают потраву и в большинстве таких случаев дело идет не к мировому судье, а решается на волостном суде, хотя бы одна из сторон и не принадлежала к крестьянскому сословию. У крестьян между собой при потравах в большинстве случаев дело всегда оканчивается миром без обращения к таксе; виновный пополняет убытки так и в таком размере „как скажут соседи". Это, так сказать, общия правила бытующих обычаев; бывают конечно отступления. Встречаются ответы, которые говорят, что владелец за потраву „лупит" с виновных не обращая внимания на таксу. Так например, благодаря тому, что губернское собрание дозволяет стрелять птицу, производящую потраву и имеющую неподрезанныя крылья, один из арендаторов казенно-оброчных статей в даче Седневской (№ 55) стреляет всех крестьянских гусей и уток, которыя переплывают р. Громоклею и выходят на территорию арендуемой им земли. Он не справляется: подрезаные ли у птицы крылья или нет, а убитую птицу обращает в свою пользу в возмещение убытков, нанесенных ею. До чего иной раз доходит зверство особенно землевладельцев из непривилегированных сословий показывают случай имевший место в даче № 51, где один землевладелец из мещан застрелил верблюда, принадлежащего его соседу, за то только, что тот переступил его межу.

<<< Повернутись |Початок|Далі>>>